Университет XXI века: научное измерение

«Университет XXI века: научное измерение» – 2019 540 лечив свою жертву. Следовательно, благородная жертвенность в этом случае окажется не просто бессмысленной и бесполезной акцией, но и, в сущности, содействием (попустительством) злу и расширением его масштабов. Для ил- люстрации этого сюжета В. С. Соловьев использует сатирическое стихотворе- ние А. К. Толстого о камергере Деларю, где откровенно высмеивается позиция главного героя, поведение которого олицетворяет собой доведенную до абсурда последовательность действий убежденного «непротивленца». Следует признать, что систематически выстроенной контраргументации по поводу вышеизложенного у Толстого нет, хотя в его дневниковых записях можно встретить ряд заметок, анализирующих данную диспозицию «злодей – наблюдатель – жертва» с точки зрения вмененных «наблюдателю» моральных обязанностей в отношении «жертвы» преступных действий «злодея». Наиболее интересным и оригинальным способом выйти из-под удара критики нам пред- ставляется отказ Толстого признавать разъяренного злодея, посягающего на жизнь беззащитного ребенка, человеком, т. е. моральным субъектом, по отно- шению к которому действует нравственный запрет на использование ответной силы. Это существо Толстой предлагает рассматривать в качестве взбесившего- ся дикого зверя, примитивного и опасного животного со всеми вытекающими отсюда последствиями… Попутно заметим, что в подобной ситуации мысли- тель отнюдь не склонен к проявлению свойственной ему идейной солидарности с А. Швейцером, автором этической доктрины «благоговения перед жизнью», предельно расширяющей границы пространства моральной ответственности до пределов живого вообще [8, с. 119–127]. Применительно же к социально-исто- рическому контексту реализации требования «защиты жертвы («слабого»)» Толстой справедливо и со свойственным ему литературным изяществом пред- почитает рассуждать об известной произвольности и прямом лицемерии в деле квалификации статусов сторон в рамках подобной диспозиции – «слабый (не- винная жертва) – сильный (благородный защитник)», обнаруживающей себя как в сфере внутренней, так и внешней политики современных государств. Очевидно лишь одно, неизменно подчеркивает мыслитель: «…спасение чело- вечества возможно только через неучастие в насилии», ибо «…не быть насиль- ником всегда можно» [9, с. 462], а если каждый без исключения последует это- му правилу, то не останется ни «насильников», ни «жертв»… В этой глобально ориентированной идейной установке заключено соци- альное credo Толстого. И хотя сам мыслитель не разрабатывал программу кол- лективного ненасильственного сопротивления, его учение не только допускает подобные социально ориентированные действия, но и создает для них необхо- димую ценностно-нормативную платформу, что в полной мере признавали все наиболее выдающиеся общественные деятели, практиковавшие методы нена- сильственной борьбы в ходе решения острых социально-политических проб- лем, и прежде всего такие, как М. К. Ганди [10, с. 111–120] и М. Л. Кинг [11, с. 160–172]. Их победы, известные всему миру, могут служить убедительным доказательством эффективности подобной социальной стратегии, идейным ядром которой служит предельно широко интерпретируемый концепт «свобо- ды», ибо спектр его значений простирается от свободы в ее универсальном он- тологическом смысле (как отсутствии какой бы то ни было внешней воли, при-