Университет XXI века: научное измерение

«Университет XXI века: научное измерение» – 2019 216 что спасти человека – не помог даже поднять из воды тело погибшего. По прошествии времени все это отозвалось страшным, мучительным сновидени- ем. И, что не менее тяжело, ничего из прошедшего нельзя вернуть наяву, ни- чего нельзя исправить. И словно в соответствии с тревожным, смятенным состоянием души ге- роя – разгул метельной стихии. Заметим, что картина метели представлена в развитии, градации: поначалу, когда герой только выезжает со станции, «снегу не было сверху» [1, с. 5], толь- ко «небо казалось чрезвычайно низким и черным сравнительно с чистой снеж- ной равниной» [1, с. 5]. Но вскоре «дорога стала тяжелее и засыпаннее, ветер сильнее стал дуть…и упрямо поднимать и относить снег, разрываемый полозья- ми и копытами» [1, с. 5–6]. «…вишь, какая поземная расходится: ничего дороги не видать» [1, с. 6] – это уже слова ямщика. Когда герой пробуждается после своего первого сна, он видит, что «метель…так сильна, что насилу-насилу, пе- регнувшись совсем вперед и ухватясь обеими руками за полы шинели, я мог по колеблющемуся снегу, который выносило ветром из-под ног, пройти те не- сколько шагов, которые отделяли меня от моих саней» [1, с. 35]. Вторая, особенно страшная, часть сна героя сопровождается еще бóльшим усилением метели: «Снег крутился спереди, сбоку, засыпал полозья, ноги ло- шадей по колени и сверху валил на воротники и шапки» [1, с. 42]. И становится ясен смысл этой разбушевавшейся стихии: усиление метели соответствует уси- лению тревожного, гнетущего состояния души героя, которое вызвано горьким воспоминанием. И хотя рассказчик прямо не укоряет себя за свою прежнюю трусость, но мы понимаем, что подсознательно он признает свою вину, свое малодушие и эгоизм, и подтверждение тому – сон, в котором неосознаваемое (сновидение) и сознательное (воспоминание) сливаются воедино. Поэтому мы склонны рассматривать пробуждение героя не только как просыпание, то есть выход из физического состояния сна, но как пробуждение от сна жизни. Да, прежняя – беззаботная, эгоистичная – жизнь рассказчика – словно дур- ной сон; теперь герой словно пробудился от этого сна, внутренне он, пройдя че- рез испытания страшным сном и неистовой метелью, преображается. Отсюда и завершающая стадия сна – «я заснул крепко» [1, с. 44], без сновидений, и пре- кращение метели: «Над головами, из-за бегущих белых, едва окрашивающихся туч, виднелась бледная синева; налево облака были светлы, легки и подвижны» [1, с. 44]. Прояснение в природе – и прояснение в душе рассказчика, хотя еще до конца и не осознаваемое им. Вот почему мы рассматриваем ранний рассказ Л. Н. Толстого «Метель» как серьезную заявку на воплощение мотива прозрения героя, переоценки им своей прежней жизни, – мотива, который станет одним из ключевых в зрелом творчестве писателя. Литература 1. Толстой, Л. Н. Метель. Рассказы, повесть / Л. Н. Толстой. – Тула: Приок. кн. изд-во, 1980.