Университет XXI века: научное измерение

«Университет XXI века: научное измерение» – 2018 220 ниями из рабочих тетрадей и учебников является основной формой проведения занятий у школьников из Северной и Западной Европы (более 4 баллов). С точ- ки зрения организации труда, это рационально и удобно, хотя и подразумевает существенную затрату времени. Но достигает ли эта, в сущности, опросная форма преподавания такой важной цели, как эмоциональная включенность ученика в гуманитарный предмет? По всей видимости, не в полной мере, по- скольку этот аспект отношения к предмету оказался выше у учащихся из Вос- точной и Южной Европы (3,13 и 3,12). А это как раз те кластеры европейских стран, где, главным образом, слышится рассказ учителя об исторических собы- тиях и явлениях (3,74 и 3,55). В этих же кластерах исторические факты активно «дискутируются» (3,11 и 3,24) и по ним «выносятся моральные суждения» (3,08 и 3,27). Отметим также, что порядок распределения ответов у учителей при ответе на вопрос «Что обычно происходит на ваших занятиях по истории?» в целом не отличается от учеников. В условиях прогресса информационных технологий (даже без широкого подключения к интернету, 1995 г.), существенно увеличивались возможности представления исторического материала. Учитывая это, авторы “Youth and History” сформулировали следующий вопрос: «Какие способы представления истории наиболее привлекательны для тебя?». Как показывают данные, к это- му времени обозначился значительный интерес к визуальному представлению исторического материала для учащихся. Это и телевизионное документальное кино, популярное у ребят из Южной и Западной Европы (3,57 и 3,51). Это и ху- дожественные исторические фильмы, заинтересованными зрителями которых, прежде всего, были учащиеся из Восточной и Северной Европы (3,83 и 3,82). Более того, отнюдь не потеряли своего значения музеи и выставки, высоко це- нимые молодыми людьми из Южной и Восточной Европы (4,01 и 3,95). С дру- гой стороны, юношество из Восточной Европы более внимательно, чем их свер- стники из других мест, слушало устную речь − рассказы взрослых (3,64) и своих учителей (3,76). Это же касалось и письменной речи – книг на историче- ские темы (3,56), а также опубликованных документальных источников (3,29). Думается, такое первенство кластера «Восточная Европа» объясняется как осо- бым состоянием восточноевропейского социума в результате разрушения Совет- ского Союза, так и его более глубокими цивилизационными особенностями. В целом же можно констатировать, что эмпирический материал исследо- вания “Youth and History” имеет значительный эвристический потенциал, по- зволяющий по-новому взглянуть на некоторые важные стороны преподавания истории в школе. Как представляется, распределение ответов учащихся в целом свидетельствует о существовании ценностных автономий внутри европейского континента, обусловленных социально-экономическими, политическими и ре- лигиозными различиями. Эти различия не могут не сказываться и на способах формирования исторического сознания юношества в каждом из европейских кластеров. В школе это касается вопросов целей исторического образования, предметной направленности, способов подачи материала, характера обратной связи. Очевидно, Восточная Европа (Россия в том числе) имеет свою собствен-