Университет XXI века: научное измерение

Пленарное заседание 35 К концу XIX века по всей видимости, методистов уже не удовлетворяла ограниченность функций подобных алфавитов: развлекать и привлекать внима- ние, – этого было недостаточно. Потребовалось дидактическое усиление – ве- роятно, на фоне распространения грамотности в обществе. В пособиях Васильева и Сольдина фигурные алфавиты устроены сложнее. Так, в «Букваре» 1911-го года первая страница предлагает читателю/ зрителю буквы А и У, а к ним – «звучащее» изображение артикулирующего мальчика, предметные рисунки Арбы с поднятыми оглоблями и Ухвата, сюжетные иллю- страции – аукающая в лесу девушка и уакающий младенец (см. рис. 19). Далее, правда, «живых букв» нет, но все «фигуры» совпадают с семантическим значе- нием подобранных слов: В – веревка, сложенная двумя кольцами, Н – три пере- крещенных ножа, Т – топор, Е – ель с ветвями в одну сторону и т.д. Кроме того, каждой букве соответствуют еще и «предметные» рисунки: В – весы, Н – кон, П – сноп, Т – кот и т.д. Впрочем, предложения и тексты для первоначального чте- ния, как правило, с изображениями не связаны [5]. «Живое слово» под редакци- ей Сольдина построено аналогично (см. рис. 20) [10] . Рис. 19. Васильев Букварь «Наше слово», 1911 Рис. 20. Живое слово, 1917 Проведенный анализ позволяет утверждать, что для российской традиции учебного книгоиздания самым характерным был «предметный» тип иллюстри- рования азбук и букварей. Почему так? Прежде всего, отметим, что подобное положение дел не универсально, и языковые традиции разных стран существенно различаются в этом аспекте. Так, для французских букварей фигурные алфавиты являются частым вариан- том иллюстрирования – более распространенным, нежели в других европей-