Университет XXI века: научное измерение 2016

«Университет XXI века: научное измерение» – 2016 72 ста, когда на морских коммуникациях усилием римских флотов был обеспечен мир и порядок, стали исчезать и причины поддержки региональных флотилий на высшем государственном уровне. Впервые в истории, освободившись от уг- розы пиратства и вторжений, города бассейна Эгейского моря, целиком стали посвящать себя коммерческому судоходству [5, с. 124]. Правда, в этой ситуа- ции и сами римские флотилии, теперь возвращались к своим основным воен- ным задачам, только в периоды серьезных кризисов в государстве [5, с. 186]. Совсем другую картину мы наблюдаем в бассейне Черного моря. Активная римская морская политика здесь наблюдается уже на первом этапе создания се- веропричерноморской буферной зоны [8, с. 103–136]. К концу правления Неро- на, по меньшей мере, три тысячи солдат и сорок военных кораблей постоянно контролировали положение дел на Понте (Jos. Flav., De bell. Jud., II, 16, 4). Од- нако помимо деятельности Понтийского и Мёзийского флотов, на Черном море активно продолжал функционировать и флот Боспорского царства, на правите- лей которого, скорее всего, была возложена обязанность борьбы с пиратством – традиционным занятием варваров живших на северо-восточном побережье Понта. Именно по этой причине флот римского союзника сохранял свою бое- способность, вплоть до начала трагических событий кризиса III в. н. э. Так, в 193 году царь Савромат II очистил от пиратов прибрежные воды провинции Вифиния-Понт (КБН, 1237), а в начале 20-х гг. III в. н. э., один из послов из Прусиады на Гипии в надписи на памятнике в честь Рескупорида II в Старом Крыму, назвал последнего спасителем и эвергетом (КБН, 953). Это по- зволило С. Ю. Сапрыкину справедливо предположить, что посол был обязан царю своим спасением от пиратов, что дало ему возможность благополучно до- браться до столицы Боспора. Следовательно, боспорские цари, вплоть до само- го начала кризиса III в. н. э. продолжали отвечать перед римлянами за безопас- ность плаваний по кратчайшему пути через Черное море (от мыса Карамбис до мыса Бараний лоб), являющимся основным для политико-дипломатических контактов, и по которому римские императоры ежегодно посылали на Боспор субсидии [4, с. 225]. Таким образом, в черноморском бассейне складывалась парадоксальная ситуация, когда флот союзника уверенно набирал силы, а непосредственно римские флотилии ветшали и быстро деградировали. После смерти Септимия Севера весь комплекс географической и административной инфраструктуры имперских военно-морских сил, еще видимо продолжал сохраняться в относи- тельной целостности. Однако в дальнейшем, тенденция к постепенному ослаб- лению роли военно-морских сил в военной доктрине империи, стала усиливать- ся [5, с. 200–201]. Более того, главная функция римского флота – использование своего реального потенциала для военно-политических целей, все более размы- валась. Мало помогало и то обстоятельство, что само единство империи опира- лось на морское господство, и что именно последнее позволяло римлянам пра- вить на всем побережье, локализовывать любые разрозненные мятежи и сохра- нять пути отхода при временных неудачах. Посредством морской переброски войск с одной границы на другую, империя сохраняла стабильность и гос- подство на всем пространстве римского мира [5, с. 185–186].