Университет XXI века: научное измерение 2016

Философия, культура и этика в современном мире 319 У не очень внимательного читателя создается впечатление, что лирический герой поэта словно стыдится своей прежней веры в Бога, но при этом почему- то страдает оттого, что не может «верить теперь», когда подобный выбор – ве- рить в Бога или нет – в его (лирического героя) собственной духовной власти. Противоречие? Отнюдь! Ибо логическое ударение в первой из процитирован- ных выше строк надо ставить не на слове «[в] Бога», а на прошедшей форме глагола «верить» («в Бога верил») – «стыдно», что вера осталась в прошлом , потому и «горько», что вернуть прежней искренности и незамутненности веры теперь почти невозможно, ибо яд богохульства уже разъел душу героя. Разъел – но не погубил до конца. Вот почему, несмотря на всю свою разгульную, порой греховную и неправедную жизнь, на богохульство и атеизм, лирический герой не хочет отправляться «в край иной» без покаяния и Божьего прощения: Вот за это веселие мути, Отправляясь с ней в край иной, Я хочу при последней минуте Попросить тех, кто будет со мной, – Чтоб за все за грехи мои тяжкие, За неверие в благодать Положили меня в русской рубашке Под иконами умирать. [1, с. 100] Возвращение к истокам, к тем вечным ценностям, что когда-то формиро- вали душу лирического героя… К 1923 году душевное состояние поэта пришло в относительную гармонию и спокойствие. К этому времени относится создание Есениным вершинных его стихотворений – «Отговорила роща золотая…», «Мы теперь уходим понемно- гу…», «Письмо матери» и других. В них отражены все движения духовного мира человека – радости и скорби, любви и утраты, размышления о смысле жизни и месте человека в мире, о краткости и хрупкости человеческой жизни, о неизбежности смерти и о величайшем счастье жить. Элегические раздумья поэта о быстротечности молодости и жизни воплощаются в проникновенных образах, где человек и природа нерасторжимы: «Как дерево роняет тихо листья, / Так я роняю грустные слова» [1, с. 111], «Отцвела моя белая липа, / Отзвенел соловьиный рассвет» [1, с. 99], «Был я весь – как запущенный сад» [1, с. 101], «Нынче юность моя отшумела, / Как подгнивший под окнами клен…» [1, с. 110], «Сам себе казался я таким же кленом…» [1, с. 461]... И над всем – неизменное торжество жизни, ибо лирический герой стремится «слушать песни дождей и черемух, / Чем здоровый живет человек» [1, с. 106]. Над всем – тор- жество сил неумирающего, божественного храма природы. В 1924 году появляется шедевр поздней есенинской лирики – стихотворе- ние «Письмо матери», в котором можно выделить многослойный христианский подтекст. В эпоху атеизма и нигилизма поэт сумел найти земной аналог образа Богородицы – святой облик матери человека.