Университет XXI века: исследования в рамках научных школ 2015г.

161 Глядя на натюрморты Моранди, понимаешь, что мир предметов, казалось бы, неодушевленных, для Моранди есть мир живых людей. Они одухотворены и представляют собой не что иное, как изображение души художника, ушед- шего в мир вещей, противопоставив себя фашистской действительности. Ху- дожника больше не интересует материальная сущность предмета, перед нами изображение внутреннего мира автора, куда он уходит от невыносимой ре- альности. Интересно, что Моранди в своих натюрмортах бежит от всякой эк- зотики в выборе предметов. Это одни и те же бутылки, графины, чайники. Но их взаимодействие друг с другом, их расположение в пространстве выража- ют драматические отношения автора с миром. Тишина – вот главная тема его натюрмортов этих лет. Кухонная ут- варь, кофейная мельница, бутылки и кувшины тихо беседуют, исповедуют друг другу какие-то тайны. Они воспринимаются в удивительном единст- ве. Это единство семьи, близких друзей, куда хочется уйти от невыноси- мой действительности. Художник вырывает нас из шума, грохота скоро- стей нашего времени, из его трагедий катастроф. Он протягивает нам дружескую руку и предлагает нам «остановиться, оглянуться». Он возвра- щает нам веру в то, что в основе мироздания лежит красота и гармония, а не хаос и безнадежность. В этот период само время воздействует на вещь так, что прежде нужное предстает вдруг использованным и лишним, но это «ненужное» [2, с. 138], захламляющее мир, может быть особым способом переработано – переос- мыслено, преобразовано в новую ценность, художественный образ, неизме- римо более значительный, чем предмет в первоначальном назначении. Стремление к эстетическому преобразованию вещи, ее новой одухо- творенности неразрывно связанно с традиционным слиянием осмысления времени, в течении своем воздействующего на человека, и потока времени, воздействующего на вещь. Последнее, как правило, происходит быстрее, словно само собою, обретая наглядность символа. Но дело здесь не только в вечной теме бренности и попытке сопротивления уходящим годам. Вещь одухотворяется уже одним бытием во времени, а новая, неиспользованная– безлика и бездушна. Притом жизнь вещи отражает жизнь человека, соз- давшего ее и пользовавшегося ею. На рубеже веков, в эпоху социальных потрясений, изобразительное искусство освобождалось от жестких канонов и иерархии жанров. Инди- видуальность художника уже не сковывалась обязательными правилами и нормами. И именно натюрморт предоставил тогда живописцам безгра- ничные возможности для выработки собственного языка, для головокру- жительных экспериментов с формами, объемами, цветом, пространством – другими словами для выработки собственного «концептуального» искус- ства. При этом сам жанр также приобретал совершенно новые возможно- сти и содержание. А. Матисс, в частности, по его словам, писал не какой- то определенный стол, «а чувство, которое он во мне вызывает».