Тульская историческая весна - 2022

189 главного героя. Многие исследователи утверждают, что за столь малым отрезком жизни Шухова, детально описанным автором в тексте, скрывается вся суть ла- герного существования. Так, Смольянинова Марина Геннадиевна, старший науч- ный сотрудник Центра истории славянских литератур Института славяноведе- ния Российской академии наук, отмечает: «А. Солженицын не следует традици- онной разбивке на главы. Течет непрерывный рассказ, как неумолимая цепь тру- дов и дней. Такое построение отвечает идейному замыслу автора – осветить тра- гедию простых людей. Самое страшное в этой трагедии то, что она ежедневна, обычна, бесконечна» [4, с. 179]. «Один день Ивана Денисовича», несмотря на как малый объем, так и представленный временной промежуток, – это летопись ла- герной жизни, где каждый день, ничем не отличавшийся от предыдущих и по- следующих, является отражением цикличного быта заключенного. В процессе повествования автор анализирует человечность и бесчеловеч- ность представленных слоев общества. «Лагерный опыт дал Солженицыну мате- риал для диагноза не столько даже нравственного, сколько, можно сказать, ан- тропологического: он обнаружил симптомы нового расчеловечивания » [2, с. 57]. Действительно, жестокость и насилие имели место быть в любую из историче- ских эпох, но писатель обращает внимание читателя на то, как проявление зла по отношению к человеку в данный период отлично от всего того, что было в про- шлом. В своем тексте Солженицын создает живые образы, противопоставляя их друг другу: зэков – надзирателям; зэков-мучеников – обычным, виновным за- ключенным. Эти образы часто строятся вокруг антитезы человек – зверь. Так, Шухов и множество заключенных (но далеко не все), несмотря на лагерную жизнь, не утратили человеческих качеств. В отличие от надзирателей и худших из представителей зэков, большинство из которых либо вовсе безымянны в по- вести, либо имеют разве что фамилию (Волковой, Фетюков), заключенные имеют имена и отчества (Иван Денисович, Цезарь Маркович), или же имеют про- звище, в некоторой мере возвышающее их над серой массой (кавторанг Буйнов- ский, баптист Алешка). Еще одной характерной чертой данного текста, являющейся плодом уме- лого совмещения несобственно-прямой, прямой и косвенной речи, является очень детальное описание каждого события, его разбор на простейшие состав- ные элементы. Любой, даже малозначимый эпизод, будь то описание телогрейки Ивана Денисовича с двумя номерами Щ-854 или визит в санчасть, где несколько раз и с позиции Шухова, и с позиции автора описываются занятие Вдовушкина и внутреннее убранство помещения. Пристальное внимание писателя к деталям, столь необходимое как для передачи колорита эпохи, так и для более живого нарратива, не замедляет темп и ритм повествования, как того можно было ожи- дать. Это достигается за счет взгляда на ситуации с двух позиций (шуховской и авторской), а также сочетанию детализации в изображении с присущими раз- говорной и жаргонной речи эмоционально-экспрессивными средствами выраже- ния (эмоционально окрашенные и оценочные слова, повторы, особый порядок слов и так далее). Александр Васильевич Урманов, профессор БГПУ, характе-