Тульская историческая весна - 2021

35 Константин I Великий. В то же время, ряд его политических противников были объявлены «узурпаторами». Однако термин «узурпатор» применим не ко всем государственным деяте- лям, участвующим в борьбе за власть. Как провести границу между военачаль- никами, сражавшихся за императорский трон, кто из них «узурпатор», а кто имел законные права? Для общественного сознания римлян исследуемого периода, а именно IV–V в. н. э., т. е. периода политической системы домината, вопрос ле- гитимности власти зависел от факта принадлежности кандидата к правящей ди- настии, будь то династия «Иовианов-Геркулианов» Диоклетиана и соправителей [10, с. 75], или же династия Валента I. Как мы уже говорили, в Римской империи не существовало законных прав наследования трона. Диоклетиан был последним из императоров, который счи- тал, что кровное родство не должно приниматься во внимание при выборе наследника престола, если есть более достойные кандидаты. Однако чувство родства оказалось очень сильным и понятным, в частности, в армейских кругах. И, как отмечает А. Х. М. Джонс, «начиная с Константина, трон всегда переходил к сыновьям и другим ближайшим родственникам императора, даже если они еще были детьми [3, с. 171]. После краха искусственной схемы Диоклетиана, по которой два августа должны были отрекаться от престола одномоментно, передавая полномочия це- зарям, и назначив двух новых цезарей, законы кровного родства в политике получили еще большее признания. И императоры в дальнейшем старались гарантировать своим сыновьям или своим избранникам права наследования, про- возгласив их императорами заблаговременно. Уже Константин I отошел от схемы Диоклетиана, и вернулся к принципу наследственности, назначив цезарем своих сыновей и племянника по достижению ими совершеннолетия. Валенти- ниан I провозгласил будущего императора Грациана, своего сына, августом, ко- гда ему исполнилось восемь лет. Так же поступил и Феодосий, чьи сыновья стали августами, будучи детьми, а Феодосия II провозгласили августом сразу после его рождения. Таким образом, введение династического принципа наследственности пре- стола во многом подвело основу легитимности имперского трона. Реальное или мнимое родство с императорской семьей давало основание на притязание импе- раторской власти и служило в глазах населения достойным поводом поддержки такого претендента на власть. Но оно было не единственным. В начале статьи мы указывали, что еще со времен принципата, и особенно во времена «кризиса III века», а также эпоху домината, роль армии в процессе наследования трона постоянно росла. В итоге, военачальники, понимая зависи- мость императорской власти от поддержки легионов, и те возможности, которые несет обладание троном, зачастую бунтовали, поднимая как масштабные, раски- данные на несколько провинций, так и локальные восстания. Такое положение было «результатом неразрешимой дилеммы: армия должна быть достаточно сильна, чтобы защитить границы государства, но если она достаточно сильна,