Тульская историческая весна - 2020

Кризисы в истории обществ: разрушительное и созидательное 71 В 448 г. боспорский епископ Евдокс принимает участие в Константинополь- ском соборе (448 г. н. э.), Эфесском соборе (449 г. н. э.), Халкидонском соборе (451 г. н. э.) и в Константинопольском соборе (459 г. н. э.) [42, с. 1328]. В то же время тесных торговых связей между Боспором и империей в пер- вой половине V в. н. э. наблюдать не приходиться. Вероятно, что меха из лес- ной зоны Восточной Европы по днепровскому и донскому торговым путям [24, с. 112] продолжают поступать в империю, так же как и боспорское зерно, тор- говля, которым отмечена Фемистием в 60-х г. IV в. н. э. (Them. XVII). Но со стороны Константинополя появляется ряд ограничительных мер, препятству- ющих торговле с варварами [9, с. 128–137]. По закону 370–375 гг. запрещалась продажа варварам вина, масла, соленой рыбы (CJ. 4, 63.5). Закон 456 г. запре- щал продажу варварам любого наступательного или защитного вооружения, а также железа, вообще (CJ. IV. 41, 2; Procop. BG. VIII. 15, 20). Закон от 420 г. устанавливал контроль за всеми морскими торговыми перевозками, чтобы то- вары не попали к варварам по морю (CTh. VII. 16, 3; CJ. XII. 44 (45), 1). Наказа- нием, за торговлю с варварами вопреки законам, либо за иные взаимовыгодные контакты, являлась смерть (CTh. IX. 40, 24) [38, с. 14–15]. Вероятно, что пред- принятые империей меры касались и Боспора, на территории которого в первой половине V в. н.э. проживало значительное число представителей варварских племен. Представляется, что данные ограничения были направлены на сдержи- вание варварской агрессии, особенно после появления гуннов в степях Север- ного Причерноморья. М. Б. Щукиным была выдвинута гипотеза, по которой появление гуннов- утигуров на Боспоре стоит относить к 430-м г. н. э. [39, с. 453], а не ко второй половине V в. н. э., как принято в традиционной версии [19, с. 39]. О приходе утигуров на Боспор Прокопий Кесарийский сообщает, что последние, решив переселиться в Северное Причерноморье «чтобы владеть в дальнейшем этой страной одним», недалеко от Меотийского болота сталкиваются с готами-тет- ракситами, которые изначально занимают оборонительную позицию, а в после- дующем идут на переговоры с утигурами. В результате, два племени договари- ваются соединить свои силы и вместе совершить переход через пролив. Готы селятся на противоположной стороне пролива, у самого берега, и становятся союзниками утигуров (Procop. Bell. Got., VIII, 5). Обосновывая свою версию, исследователь приводит в качестве доказательства сообщение Прокопия о том, что к моменту появления утигуров на Боспоре «вандалы уже поднялись со сво- их мест и утвердились в Ливии, а визиготы поселились в Испании» (Procop. Bell. Got., VIII, 5). А.Л. Ермолин дополняет эту гипотезу конкретными террито- риальными рамками [16, с. 349–354; 17, с. 90–96], локализуя проход утигуров через Боспор в районе северной части Узунларского вала, далее через урочище Артезиан к проливу, севернее Пантикапея. В этом месте, по мнению Ермолина утигуры по льду переходят Керченский пролив и уходят на Азиатский Боспор. Н. Н. Болгов и М. Л. Рябцева соглашаются с гипотезой Щукина, но отмечают, что вероятно не все утигуры переселились в Северное Причернорморье в 430-х г. н. э. [10, с. 62]. Исследователи отмечают, что полное утверждение утигуров