Тульская историческая весна - 2020

Кризисы в истории обществ: разрушительное и созидательное 69 (Zosim IV, 20; Bello Goth. VIII, 5; Agaf. Mirn.V.11; Sozom.VI.37). Противостоя- ние между гуннами и готами стоит относить к периоду между 370–380 гг. н. э. В результате последние потерпели поражение, что привело к разделению готов на остготов и визиготов, и к их отступлению с ранее занимаемых регионов на земли Римской империи. Еще одна часть готов переселилась на Боспор, что подтверждается археологическими материалами [23, с. 288, 291, 294, 295; 37, с. 226; 33, с. 18]. Ранее ряд авторов полагали, что появление гуннов на Боспоре стоит связы- вать с 370–380 гг. н. э. В. Ф. Гайдукевич датировал слой пожаров и разрушений в Тиритаки по керамическом комплексу позднеримским временем и связывал это с появлением гуннов на Боспоре [13, с. 105–127, 133, 134]. В последующем, по данному керамическому комплексу были датированы слои пожаров и раз- рушений на ряде малых городов Боспора, отнесенных к периоду гуннского вторжения на Боспор. В. Д. Блаватский отмечал запустение после 376 г. город- ских кварталов на горе Митридат, и также связывал это с гуннским вторжением [6, с. 48, 49, 51, 64, 68–77, 84]. По мнению А. А. Васильева, гунны прошли через Боспор, но меньшей частью своей орды [11, с. 290]. Однако, керамический комплекс, на который опирался В.Ф. Гайдукевич, был уточнен. Были отмечены сосуды, характерные для V–VII вв. н. э. [36, с. 84–100; 35, с. 41–58], что позво- лило отнести данные слои разрушений к первой трети VI в. н. э. и связать их с восстанием Грода [8, с. 67]. Раскопки 1990–1993 гг. в Керчи выявили следы квартала усадьб, возведенных в начале V в. н. э. [2, с. 79], что также не соотно- сится с мнением В. Д. Блаватского. По мнению А. И. Айбабина, гунны вторглись на Боспор на рубеже IV–V вв. н. э., после полного утверждения в степях Северного Причерноморья [2, с. 73]. Вероятно, это стоит связывать с походом гуннов в Закавказье, которые, по утверждению Приска Панийского, переправились через Меотиду и отправились в Мидию (Priscus, fr. 11,595-615). Филосторгий отмечает, что в самом конце IV в. н. э. гунны переправились через Танаис и, пройдя Армению и Месопота- мию, вторглись в восточные провинции Византии [43, с. 28]. В пользу версии А. И. Айбабина также говорит обширный археологический материал, обнару- женный в захоронениях кочевников, а также на некрополях боспорских городов и поселений [28, с. 130–136, 143; 29, с. 156–167; 34, с. 58–59; 40, с. 79–80; 1, с. 58, рис. 2, 41, 55, 57; 47, 25–27, 30; 15, рис. 3, 6; 14, с. 61–62, рис. 1Б, 4–6; 2]. По уточненным данным можно проследить, что вторжение гуннов на Бос- пор не носило разрушительного характера [8, с. 46], не привело к кризису в об- щем ходе развития [3, с. 15–16] и более того не особо отразилось на собственно внутренних делах Боспора [7, с. 226]. Мы полагаем, что Боспор на рубеже IV и V вв. попадает в зависимость от гуннов, подобно остготам. Как отмечает Иордан, остготы, порабощенные гуннами, жили мирно и остались в собствен- ной «стране». Ими управлял собственный «царек» (regulus), который согласо- вывал все свои решения с гуннами (Iord. 125–127, 130, 246–253), что говорит о широкой автономии, которую гунны предоставили остготам. Принимая во внимание сообщение Иордана, мы можем предположить, что отсутствие гло-