МЕЖВУЗОВСКИЕ IX ТОЛСТОВСКИЕ СТУДЕНЧЕСКИЕ ЧТЕНИЯ С МЕЖДУНАРОДНЫМ УЧАСТИЕМ 2020 г.

35 «уход» писателя из Ясной поляны, который стал «концом света» для её обита- телей. Однако теперь Толстой возвращается, принося с собой новую жизнь. Величие Толстого в данном рассказе репрезентируется его гигантской фи- гурой, монументально-неспешными движениями, мощью – Толстой похож на бога, но «не на Саваофа или олимпийца, а на этакого русского бога, который “сидит на кленовом престоле под золотой липой” <…>» [1]. Притом бог этот – возрождающийся. Крестьяне ждут его каждую весну, и каждый раз приход Толстого знаменует собою начало нового жизненного цикла. Толстой пересекает реку ради дела, «доброго и нужного людям». Река, как никакой иной символ, является символом многоместным и амбивалентным. Важ- но указать на одно из значений его – разделение мира живых и мира мёртвых. Толстой, таким образом, является соединяющим оба мира звеном. Этим, на наш взгляд, можно объяснить и наличие в произведении мамонта – чего-то давно от- жившего, не существующего в настоящем. С грубой иронией Сорокин предостав- ляет Толстому мамонта в качестве атрибута посланника из смерти в жизнь. Мы упомянули о «деле», ради которого каждую весну совершается этот ритуал. Толстой спрашивает у крестьян, живут ли они добром, «пихают» ли зло. Далее начинается минималистическая проповедь: «Сейте добро, кропите добро, растите добро, жните добро, сушите добро, молотите добро, ссы- пайте добро, храните добро, мелите добро, месите добро, пеките добро, пре- ломите добро, делите добро, вкушайте добро. И будет вам всем хорошо <…> Вы на птиц смотрите, на деревья, на зверей, на пчел да червей. Всю жизнь свою каждый из них смело делает доброе дело – один гнездо вьет, дру- гой яйца кладет, третий мед собирает, четвертый падаль убирает, пятый роет нору, шестой грызет кору, седьмой желуди растит, восьмой на ветру шелестит. Неуже человек их хуже? Отчего же, гнилой йоха-воха, ты при- вык делать плохо? Что тебе мешает? Кто тебя добра лишает? Кто тебе вредит? Кто в тебе смердит? <…> Сам ты себе вредишь! Сам в себе смер- дишь! Сам себе мешаешь! Сам себе хорошо делать запрещаешь! Сам себе в суп плюешь! <…>». Заканчивается проповедь императивом : «Делайте добро. И спасётесь». Вся цитированная выше скороговорка Толстого-колосса есть не что иное, как гиперболизация действительных интенций писателя, притом поданная с явной иронией: концепт «добро» в ней расширяется до масштабов животного мира, при этом метафорическое выражение «что посеешь, то и пожнёшь», развёрты- вается во времени как технологический процесс: сеять, кропить, растить, пожи- нать, сушить, молотить и т.д. вплоть до разделения с ближним и вкушения. Б о льшую иронию происходящему придают ещё два момента. Во-первых, крестьяне, которые с детской радостью ожидают Толстого, многонациональны: среди них есть русские, албанцы, сомалийцы, грузины, чеченцы, эфиопы ect. Каждый народ говорит на своём языке, однако Толстого понимают все. Нам кажется, что здесь имеет место отсылка к так называемой «Ферме Толстого», образованной М. Ганди в 1910 году как поселение для «непротивляющихся злу» представителей различных религий и политических течений. Во-вторых,