МЕЖВУЗОВСКИЕ IX ТОЛСТОВСКИЕ СТУДЕНЧЕСКИЕ ЧТЕНИЯ С МЕЖДУНАРОДНЫМ УЧАСТИЕМ 2020 г.

17 товы к борьбе за свои права, но эмансипация проходит с трудом, возникает диссонанс – патриархальное общество продолжает культивировать привычное отношение к женщине как к физически и ментально уступающей мужчине. В свою очередь невозможность личностно реализовываться в социуме женщи- ны сублимируют в отношениях с избранниками, доминируя в психологическом и сексуальном плане, выпуская свою сдерживаемую энергию. Когда мы думаем о роковых женщинах в русской литературе, то первой нашей ассоциацией предсказуемо будут униженные и гордые женщины Досто- евского: Настасья Филипповна («Идиот») и Грушенька («Братья Карамазовы»). В связи с «фатальностью» и предопределённостью судьбы справедливо было бы вспомнить философию Шопенгауэра и его главный труд «Мир как во- ля и представление», повлиявший на многих русских писателей второй полови- ны XIX века и в особенности на И. С. Тургенева. В художественном мире этого писателя образ фамфаталь существует наравне с хорошо известным образом «тургеневской девушки», часто выступая его контрастной противополож- ностью, становясь её альтер эго. Полозова (из «Вешних вод») со своими «змее- видными косами» (как у Медузы-горгоны) и «хищными» глазами подчиня- ет себе Санина, танцовщица-вакханка из повести «Переписка» делает раба из «философа», Одинцова в «Отцах и детях» навсегда завладевает сердцем Базарова и т. д. Кроме сюжетообразующей функции и общих характерологических свойств, фамфаталь и у Тургенева, и у Достоевского похожи тем, что у них не реализован материнский инстинкт, поскольку они всецело поглощены «энергией» эроса. У А. П. Чехова образ фамфаталь воплощается иначе: вместо открытого доминирования над мужчинами, мы видим психологическое давление, скрытые манипуляции над избранниками самодостаточных ярких женщин, воплощаю- щих в себе агрессивную пошлость (героини рассказов «Попрыгунья», «Учитель словесности», «Супруга» и повести «Ариадна»). Самой необычной реализацией образа фамфаталь, с нашей точки зрения, являются героини Л. Н. Толстого. В романе-эпопее «Война и мир» это Элен Курагина – коварная интриганка с безупречной внешностью [3]. Для Толстого этот образ – олицетворение всех возможных грехов: во-первых, в романе дан намёк на неоднозначные отношения Элен с собственным братом, во-вторых, она алчна, в-третьих, Элен многочисленными изменами и ложью компромети- рует свой брак с Пьером (что для Толстого тех лет, вдохновлённого идеей се- мьи, является самым настоящим преступлением). Наконец, Элен, чтобы осво- бодиться от брака с Пьером, предаёт собственную веру и принимает католи- чество. Контрастным образу Элен является образ героини живой жизни, по вы- ражению В. В. Вересаева, Наташи Ростовой [1]. Это и в дальнейшем будет ха- рактерно для Толстого – создавать «идеальный» женский образ, противопо- ложный образу фамфаталь. Свои глубокие философские размышления на тему брака и нравственного закона Толстой продолжает в романе «Анна Каренина». Заглавный образ про-