Межвузовские VIII Толстовские студенческие чтения с международным участием 2018

168 Брехунов – настоящий хозяин своей жизни: «…дело помню, стараюсь, не так, как другие – лежни али глупостями занимаются. А я ночи не сплю. Ме‐ тель не метель – еду. Ну и дело делается. <…> Думают, что в люди выходят по счастью. Вон Мироновы в миллионах теперь. А почему? Трудись. Бог и даст» [1, с. 45]. Никита же «ловок и силен в работе», исполнителен, имеет «добрый и приятный характер», простодушен. Он, будучи скромным, тихим чело‐ веком, во всех своих делах уповает на волю Божию, говорит ласково со всеми: «душа милая», «голубок», «батюшка», «Аринушка», использует про‐ стые, но по‐особенному мудрые выражения. Большая часть его жизни вы‐ нужденно прожита вне дома, однако он умеет радоваться каждому прожи‐ тому дню. Работник живет «сейчас», в отличие от своего хозяина, только собирающегося начать жизнь. Для него цель нахождения на земле есть сама жизнь, какой бы она ни была. Кульминацией в раскрытии образов героев становится разыгравшая‐ ся метель, в которую попадают хозяин и работник. Это испытание, спо‐ собное помочь самоопределиться каждому из них. И если Никита и тут от‐ дается на волю Господу, то у Брехунова происходит настоящий духовный переворот. В начале поездки он самоуверен и не боится надвигающейся бури, выбирая более короткий, но опасный путь. Почувствовав опасность, «Ва‐ силий Андреевич уже не приказывал ничего, а покорно делал то, что гово‐ рил ему Никита» [1, с. 42]. Одновременно понимая, что жизнь его сейчас в руках работника, купец видит в нем причину всех своих несчастий, про‐ должает думать только о себе: «Не замерз бы мужик; плоха одежонка на нем. Еще ответишь за него. То‐то народ бестолковый. Истинно необразо‐ ванность», – подумал Василий Андреевич и хотел было снять с лошади ве‐ ретье и накрыть Никиту, но холодно было вставать и ворочаться, и ло‐ шадь, боялся, как бы не застыла» [1, с. 47]. Стараясь приободриться, Брехунов вспоминает подобные ситуации: «Так‐то дядюшка раз всю ночь в снегу просидел, – вспомнил он, – и ничего. Ну, а Севостьяна‐то откопали, – тут же представился ему другой случай, – так тот помер, закоченел весь, как туша мороженая» [1, с. 47]. Страх перед смертью заставляет его бросить Никиту и попытаться выбраться самому. Это же чувство после неудачи толкает его согревать замерзшего работника. Василий Андреевич, не понимая сути своего благо‐ родного поступка, совершает его для себя. И уже после ощущает «не испы‐ танную еще никогда радость». Внутренний подъем, который переживает герой в минуту принесения себя в жертву, говорит о начале духовного пе‐ рерождения, об исчезновении страха перед смертью. В этом и заключен, по мнению великого писателя, смысл жизни каж‐ дого человека: живущий чужим трудом, в праздности и безделье не может быть хорошим человеком. Подтверждение этой идее можно найти в днев‐ никах Льва Николаевича последних лет жизни. 29 мая 1908 года: «Так что