Межвузовские VIII Толстовские студенческие чтения с международным участием 2018

161 тавалась руководящей в его суждениях по вопросам эстетики. В своих за‐ писях Толстой упоминает, что "Искусство есть забава, дающая отдохнове‐ ние трудящимся людям, забава, состоящая в том, что человек, не делая усилий жизни, переживает различные душевные состояния, чувства, кото‐ рыми его заражает искусство" [1, с. 371–372]. В заметке "Об искусстве" Толстой рассуждает о составляющих на‐ стоящего произведения искусства: "Произведение искусства хорошо или дурно от того, что говорит, как говорит и насколько от души говорит ху‐ дожник" [2, с. 37]. Лев Николаевич выступает против намеренного увели‐ чения числа произведений искусства, потому что настоящее искусство может исходить только от души художника: "Люди нашего времени как будто сказали себе: произведения искусства хороши и полезны, надо, ста‐ ло быть, сделать, чтобы их было побольше. Настоящее же художественное произведение нельзя делать по заказу, нельзя потому, что состояние души художника, из которого вытекает произведение искусства, есть высшее проявление знания, откровение тайн жизни. Если же такое состояние есть высшее знание, то и не может быть другого знания, которое могло бы ру‐ ководить художником для усвоения себе этого высшего знания" [2, с. 40]. В монографии "Что такое искусство?" Толстой рассматривает красоту как основу искусства и приходит к выводу, что красота для каждого своя, что не существует объективных определений этого понятия, только субъ‐ ективные: "Красотой в смысле субъективном мы называем то, что достав‐ ляет нам известного рода наслаждение."[3, с. 72] ... "Если же мы признаем, что цель какой‐либо деятельности есть только наше наслаждение, и толь‐ ко по этому наслаждению определяем ее, то, очевидно, определение это будет ложно"[3, с. 75]. Толстой искал в подлинном искусстве прежде всего смысл. Он писал: "Для того чтобы определить какую‐либо человеческую деятельность" (в том числе и искусство), "надо понять смысл и значение ее. Для того же, чтобы понять смысл и значение какой‐либо человеческой деятельности, необходимо рассматривать эту деятельность в зависимости от ее причин и последствий, а не по отношению только того удовольствия, которое мы от нее получаем"[3, с. 74–75]. Толстой определяет суть искус‐ ства следующим образом: "Искусство не есть, как это говорят метафизики, проявление какой‐то таинственной идеи, красоты, бога; не есть, как это говорят эстетики‐физиологи, игра, в которой человек выпускает излишек накопившейся энергии; не есть проявление эмоций внешними знаками; не есть производство приятных предметов, главное есть необходимое для жизни и для движения к благу отдельного человека и человечества сред‐ ство общения людей, соединяющее их в одних и тех же чувствах"[3, с. 80]. Толстой часто задумывался об искусстве в будущем. По мнению писа‐ теля, "искусством будут считаться только те произведения, которые будут передавать чувства, влекущие людей к братскому единению, или такие общечеловеческие чувства, которые будут способны соединять всех лю‐ дей. Только это искусство будет выделяемо, допускаемо, одобряемо, рас‐