Межвузовские VIII Толстовские студенческие чтения с международным участием 2018

150 Л. Н. Толстой, в свою очередь, предлагал иные пути спасения и дости‐ жения праведной жизни. Средствами этого он видел, например, преодоле‐ ние пяти соблазнов, губящих людей. В том числе – соблазна семейного: со‐ вершения различных грехов «для удовлетворения потребностей семьи» [4, с. 34]; соблазна товарищества: оправдания любого дурного дела, сотво‐ рённого товарищем, и других подобных соблазнов [4, с. 32–37]. Иные сред‐ ства, предлагаемые Толстым, – освобождение от шести грехов, «препятст‐ вующих проявлению любви в людях» [4, с. 21] (грехов похоти, праздности, корысти, властолюбия, блуда, опьянения), и освобождение от «обманов веры» [4, с. 40]. Таких, например, как «1) перетолкование истины, 2) вера в чудесное, 3) установление посредничества между человеком и Богом, 4) воздействие на внешние чувства человека, 5) внушение ложной веры детям» [4, с. 40]. В то же время в Библии, в Евангелии от Матфея, главным и самым страшным соблазном, грозящим вечными муками, объявляется соблазн отойти от веры, от Бога: «А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельнич‐ ный жернов на шею и потопили его в глубине морской» [2, гл.18.6], «Если же рука твоя или нога твоя соблазнит тебя, отсеки их и брось от себя: луч‐ ше тебе войти в жизнь без руки или без ноги, нежели с двумя руками и двумя ногами быть ввержену в огонь вечный» [2, гл.18.8]. Грехами, со‐ гласно учению Святых Отцов христианской церкви, определены семь смертных грехов: гордость, сребролюбие, блуд, гнев, чревоугодие, зависть, уныние. Это, как мы можем заметить, в значительной степени отличается от грехов, выделенных Толстым. По‐своему Лев Николаевич понимал, что есть вера, в чём она заключа‐ ется и проявляется: «Основа веры есть смысл жизни, из которого вытекает оценка того, что важно и хорошо в жизни, и того, что неважно и дурно. Оценка всех явлений жизни есть вера» [3, с. 263]. Толстой считал, что биб‐ лейское учение отвергает возможность усилий человеческого разума. Вера же, по Толстому, не может произойти только от доверия к тому, что сказа‐ но: «Вера зиждется только на разумном сознании того, что лучше делать …» [3, с. 266]. Но христианское учение иначе толкует, в чём заключается вера и её суть: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею ду‐ шою твоею, и всем разумением твоим» [2, гл. 22.37], «Не всякий, говоря‐ щий мне: «Господи! Господи!» войдет в Царство Небесное, но исполняю‐ щий волю Отца Моего Небесного» [2, гл. 7.21]. Определённый пессимизм, установку на «неверие в собственные силы человека» [1, с. 89] усматривал Толстой и в уповании на Бога и также на блаженство в жизни будущей вечной, а не реальной настоящей. Он считал, что церковь неверно ориентирует человека, что человек должен быть творцом своей земной жизни со всеми её радостями, счастьем, а не посвя‐ щать жизнь только подготовке к загробному существованию. Лев Нико‐ лаевич писал: «… Нельзя не сказать, что верование в будущую личную