МЕЖВУЗОВСКИЕ VII ТОЛСТОВСКИЕ СТУДЕНЧЕСКИЕ ЧТЕНИЯ С МЕЖДУНАРОДНЫМ УЧАСТИЕМ 2016 г.

7 и не воевал; между тем вся история показывает обратное: не только воюет, но даже иногда из-за нелепых побуждений воюет» [с. 18]. С точки зрения Драгомирова, Толстой упорствует в своих заблужде- ниях, пребывая в той области (военной), в которой он не является большим специалистом. По его мнению, Толстой здесь уподобляется Гоголю: «Сильный в одном направлении, он потерпел полное фиаско, как только вздумал сойти с этого направления» (Драгомиров имеет в виду путь Гоголя от первого тома «Мертвых душ» к «Выбранным местам из переписки с друзьями», от критики к поиску идеала в жизни). Критик считает, что «то же случилось и с графом Толстым, хотя не в такой степени и не дай бог, конечно, чтобы оно когда-либо дошло до такой степени» [с. 16]. Обратим внимание на введение в публицистическое рассуждение элементов разго- ворного стиля. В своих философских отступлениях, как утверждает Драгомиров, Толстой «нарушает иногда художественную гармонию изображения, что- бы подтвердить свои воззрения на военную историю и на военное дело» [с. 16]. Критик считает абсолютно нелогичным утверждение Толстого о том, что если бы французские солдаты не захотели идти на военную служ- бу, то и войны могло бы не быть. Драгомиров иронично замечает: «Эта причина, для постановки которой автору понадобился такой огромный за- пас условной частицы бы , имеет один коренной недостаток: выставляемые историками причины и поводы войны были действительно, а эта только могла бы быть, по мнению автора, но в действительности не была» [с. 20]. Здесь Драгомиров убедительно использует в полемике мнение самого Толстого о ничтожности воли одного человека в сравнении с волей и ду- хом всего народа: «В организме, живом и здоровом, – большой он, малый ли – все равно, – всякий отдельный атом не может не хотеть того, чего хо- чет та высшая сила в организме, которая и делает его организмом и без ко- торой он есть не более как безжизненная куча безучастных друг к другу частиц. Сам автор признает, что Наполеон творил не столько свою волю, сколько волю того организма, которого был представителем. И мы совер- шенно с этим согласны; как же он после этого допускает, что части, взятые отдельно, могли бы хотеть совсем не того, чего хочется целому?» [c. 21]. Этот вопрос, конечно, является риторическим. И во второй части такие ри- торические вопросы становятся главным приемом опровержения Драгоми- ровым толстовской концепции роли личности в истории, полководца – в войне, Кутузова – в войне 1812-го года и т. д. Драгомиров в корне не согласен с толстовской идеей исторического процесса, осуществляемого, словно бы так, что «все делается само собою» [с. 23]. Заключение Толстого о том, что у трагических событий 1812-го го- да не было исключительной причины, а они совершились только потому, что должны были совершиться, с точки зрения военного критика, является