МЕЖВУЗОВСКИЕ VII ТОЛСТОВСКИЕ СТУДЕНЧЕСКИЕ ЧТЕНИЯ С МЕЖДУНАРОДНЫМ УЧАСТИЕМ 2016 г.

63 ния) и литературно-художественных произведений» [1, с. 291]. Конкрети- зировать данное определение нам поможет Б. М. Гаспаров: «В роли мотива может выступать любой феномен, любое смысловое “пятно” – событие, черта характера, элемент ландшафта, любой предмет, произнесенное сло- во, краска, звук и т. д.; единственное, что определяет мотив, – это его ре- продукция в тексте…» [2, с. 30]. В данной работе ставится задача анализа малоизученного мотива «чтение» в рассказах Л. Н. Толстого 1900-х гг. «Божеское и человеческое» и «Фальшивый купон» (жанровое определение того и другого произведе- ния в толстоведении не устоялось; мы будем ориентироваться на энцикло- педию «Л. Н. Толстой», М., 2009, где оба произведения названы рассказа- ми). Репрезентанты этого мотива не всегда очевидны, разноплановы; варьируется и его роль (центральный или периферийный). В произведениях А. С. Пушкина мотив чтения связан, как правило, с приемами характеристики внутреннего мира героя, и главным образом ре- презентируется как его круг чтения (чтение Татьяны Лариной, книги в ка- бинете Онегина). У Тургенева упоминания о чтении героев предстают еще и как интертекстуальный фон и даже отсылки к прототипическому сюжету («Фауст» Гете в одноименном рассказе Тургенева, отрывки из «Евгения Онегина» в «Кларе Милич», не говоря уж о богатом интертекстуальном фо- не романов, во многом создающемся благодаря мотиву чтения). В рассказах Толстого «Фальшивый купон» (1904, остался незавер- шенным) и «Божеское и человеческое» (1906) мотив чтения приобретает совершенно новое, небывалое в творчестве Толстого и вообще в литерату- ре XIX века значение. Именно ситуация чтения в этих рассказах является истоком, инстру- ментом и даже направляющим компасом борьбы в душе человека между двумя началами – духовным и животным, любовью и ненавистью, добром и злом, ложью и истиной. Герои рассказов нравственно преображаются, читая Евангелие. Однако дело тут не только в том, что под влиянием Еван- гелия человек обретает веру, не только в том, что Священное Писание вы- ступает в качестве интертекстуального фона рассказов, а новозаветные ци- таты выполняют функцию «текста в тексте». Толстой очень подробно описывает процесс чтения, уделяет особое внимание обстановке, в которой чтение происходит, участникам чтения, совершаемого вслух. Особенно подробно повествуется о том, как научился читать Степан Пелагеюшкин (4 глава второй части рассказа «Фальшивый купон»). Страшный грешник Степан Пелагеюшкин, которому являются черти, читает молитвы, чтобы спастись от нечистой силы. Так образ Пелагеюш- кина связывается с мотивом чтения, сначала только чтения наизусть, так как Пелагеюшкин неграмотен. «И он начинал читать молитвы, какие знал: Богородицу, Вотче, и сначала как будто помогало. Читая молитвы, он на-