МЕЖВУЗОВСКИЕ VII ТОЛСТОВСКИЕ СТУДЕНЧЕСКИЕ ЧТЕНИЯ С МЕЖДУНАРОДНЫМ УЧАСТИЕМ 2016 г.

54 прототипом «гусара истинного» Фёдора Турбина – одного из главных ге- роев повести Толстого, что пролог повести интересен «зашифрованными в нём реминисценциями из Евгения Онегина и переписки Пушкина» [1, с. 280], например, из письма Пушкина Соболевскому осенью 1826 года, где в стихах Пушкин упоминает даже об обеде «у Пожарского в Торжке». Развивая эти положения, мы должны подчеркнуть, что Толстой, соз- давая повесть, стремится сравнить две эпохи, что приводит к многомерно- сти повествования – читатель слышит голоса разных людей, видит приме- ты разных эпох. Безусловно, этот опыт «наложения эпох» пригодился Толстому при создании «Войны и мира», где события, отодвинутые в про- шлое, во многом подвергаются анализу с точки зрения современности, т. е. эпохи 60-х годов. Однако для этого необходимы особые средства – и «Два гусара» стали отчасти лабораторией по их выработке. В числе этих средств – создание списков (перечислений) деталей, что отражает стремление к энциклопе- дичности произведения, в свою очередь, отсылающее нас к известному из- речению В. Г. Белинского о романе Пушкина как «энциклопедии». Рас- смотрим в качестве примера пролог к повести, «занимающий несколько десятков строк» [1, с. 280] и представляющий почти целиком перечисление различных явлений и деталей быта эпохи 1800-х годов. Это, по сути, це- лый список, репрезентирующий нравы, обычаи, психологию. Построен он на приемах повтора и перечисления. Прежде всего, надо отметить исполь- зование полисиндетона (многосоюзия) при описании того, что случалось или было обычным в эту эпоху. Полисиндетон придает речи плавность, замедление темпа или большую эмоциональную силу. Таким образом, происходит определенное сгущение смысла; повторение союза когда на- страивает на восприятие сюжета, строящегося на сопоставлении двух эпох и двух героев: отца и сына (первоначальное название произведения «Отец и сын»). Повторяется и ключевое слово времена. Процитируем для на- глядности, выделяя повторы: «В 1800-х годах, в те времена, когда не было еще ни железных, ни шоссейных дорог, ни газового, ни стеаринового све- та, ни пружинных низких диванов, ни мебели без лаку, ни разочарованных юношей со стеклышками, ни либеральных философов-женщин, ни милых дам-камелий, которых так много развелось в наше время,– в те наивные времена , когда из Москвы, выезжая в Петербург в повозке или карете, брали с собой целую кухню домашнего приготовления, ехали восемь суток по мягкой пыльной или грязной дороге и верили в пожарские котлеты, в валдайские колокольчики и бублики,– когда в длинные осенние вечера нагорали сальные свечи, освещая семейные кружки из двадцати и тридца- ти человек, на балах в канделябры вставлялись восковые и спермацетовые свечи, когда мебель ставили симметрично, когда наши отцы были еще молоды не одним отсутствием морщин и седых волос, а стрелялись за