МЕЖВУЗОВСКИЕ VII ТОЛСТОВСКИЕ СТУДЕНЧЕСКИЕ ЧТЕНИЯ С МЕЖДУНАРОДНЫМ УЧАСТИЕМ 2016 г.

42 А в 1886 году, составляя шуточную «Литературную табель о рангах», Чехов отдал Толстому лишь второе место. «Если всех живых русских ли- тераторов соответственно их талантам и заслугам произвести в чины, то: Действительные тайные советники (вакансия). Тайные советники: Лев Толстой, Гончаров». Тринадцать лет спустя Чехов скажет о Толстом: «Я не встречал людей более обаятельных и более, так сказать, гармонически созданных». Оба они, как два небесных тела, то сходятся на короткое расстояние (и при этом возникает вспышка), то расходятся. И не только Чехов находится в зоне притяжения Толстого, но и Толстой попадает под действие «магни- та» Чехова. Осенью 1901 года Толстой был болен и, хотя кризис уже ми- новал, лежал в постели. Чехов сидел у его изголовья. «Наконец встаю, прощаюсь, – рассказывает Чехов. – Он задерживает мою руку, говорит: “Поцелуйте меня” и, поцеловав, вдруг быстро суётся к моему уху и этакой энергичной старческой скороговоркой: “А всё-таки пьес ваших я терпеть не могу. Шекспир скверно писал, а вы ещё хуже!”» Чехов смеялся и гово- рил, что гордится этой оценкой – всё-таки Толстой поставил его вторым после Шекспира. Толстой гремел, Толстой не мог молчать, Толстой писал письма царю, требуя прекращения смертных казней, Толстой защищал ду- хоборов, которых преследовали власти. А Чехов только однажды заявил свой протест – то в связи с неизбранием Горького в Академию, где и Че- хов, и Толстой были почётными членами. Живя осенью 1901 – весной 1902 года в Крыму бок о бок, Толстой и Чехов всё время думают друг о друге. Чехов ездит к больному Толстому в Гаспру, Толстой, приезжая в Ялту к дочери, М. Л. Оболенской, звонит по телефону Чехову. Когда Толстому в начале 1902 года становится совсем плохо (воспаление лёгких), Чехов едет к нему вместе со своим лечащим врачом Альтшуллером. Пять раз за эти месяцы Чехов навещает Толстого, и, как и в былые годы, эти встречи выводят его из рабочего равновесия. А однажды переживания за Толстого оплачиваются кровохарканьем. Да, Чехов любил Толстого и гораздо сильней, чем Толстой его. Тол- стой любил Чехова как литератора, как собеседника и милого человека. Чехов же, наверное, любил Толстого так, как можно любить отца, тем бо- лее что с любовью к отцу ему не повезло в детстве. В этом их кровная связь, такое невидимое родство, в котором приязнь, печаль, расхождение и сходство навечно сведены в близость. Взглянем ещё раз на гаспринскую фотографию. Спорят Толстой и Че- хов, спорят… Но обратим внимание на выражение их лиц. Толстой смот- рит как Зевс-громовержец, Чехов – как младший бог, «вызванный власти- телем Олимпа для выволочки». Но у Толстого в уголках глаз светится что- то совсем нестрашное, а улыбка чуть трогает губы Чехова.