МЕЖВУЗОВСКИЕ VII ТОЛСТОВСКИЕ СТУДЕНЧЕСКИЕ ЧТЕНИЯ С МЕЖДУНАРОДНЫМ УЧАСТИЕМ 2016 г.

23 данием, живущим в народе и выражающимся в легендах, пословицах, рас- сказах. Смысл этот был мне ясен и близок моему сердцу» [8, 16, с. 153]. Однако нельзя не заметить, что притчеобразность была присуща твор- ческой манере писателя, начиная с самых первых его повестей и рассказов, что обусловлено ранним осознанием своей миссии духовного наставничест- ва и поисками художественных форм, соответствующих тем задачам, кото- рые ставил перед собой автор. Впервые мысль о создании нового религиоз- ного учения возникла у него в середине 1850-х гг. Писатель в это время активно читает жития святых и Библию, что не моглоне повлиять на фор- мирование поэтики его произведений, в которых он стремился проповедо- вать свои взгляды, еще не отлившиеся в четкие формы вероучения. Размышляя о своем назначении, Толстой делает запись в дневнике 2 декабря 1853 года: «Есть два желания, исполнение которых может соста- вить истинное счастье человека, – быть полезным и иметь спокойную совесть». «Я решился… писать теперь небольшие рассказы, настолько короткие, чтобы я сразу мог обдумать их … высокого и полезного с о- держания…» [8, 21, с. 105]. Судя по этой записи, молодой писатель ори- ентируется в своих жанровых поисках на традиционную форму притчи, дающую «внутри житейского смысла… высокое видение мирового п о- рядка» [3, с. 15]. Притчевое начало ярко обозначилось в таком раннем произведении Толстого, как нравственно-философский триптих «Три смерти», в котором автор сталкивает изображение «сущего» с «должным», противопоставляя порокам дворянской жизни реалистически изображенный, но идеализиро- ванный, в соответствии с авторскими представлениями, народный мир. Сюжет построен на контрастном сравнении трёх смертей: барыни, мужика и дерева, дидактизм звучит ненавязчиво, но, тем не менее, притчевость об- наруживает себя в метафоризации, аллегорике и параллелизме повествова- тельной структуры, где житейское становится иллюстрацией духовного. Таким образом, уже в конце 1853 года формируется «зерно» будущих религиозно-философских сочинений Толстого, а также намечается «про- поведнический», «учительный» характер его творчества. После выхода «Исповеди» и ряда публицистических статей и теорети- ческих трактатов 1880-х гг., когда писатель сформулировал для себя, «в чем же его вера», он уже сознательно обращается к учительству, что обусловило усилившийся интерес писателя к притчеобразному повество- ванию [4, с. 16]. «Форма притчи, легенды, сказки была очень удобной для выражения «идеального» содержания, и то, что Толстому никак не удава- лось выразить в реалистическом произведении, нередко в поздний период воплощалось в названных жанрах. Отсюда – интерес писателя к устному народному творчеству, которое послужило основой для «народных расска- зов» [6, с. 177].