МЕЖВУЗОВСКИЕ VII ТОЛСТОВСКИЕ СТУДЕНЧЕСКИЕ ЧТЕНИЯ С МЕЖДУНАРОДНЫМ УЧАСТИЕМ 2016 г.

100 не приспособления, а мысль. Успех его в этой роли, успех спектакля в це- лом стал и для меня переходом в новое качество. Только после этой рабо- ты я почувствовал себя мастером...» [4]. Актриса Малого театра Е. Шатрова в своих театральных воспомина- ниях писала, что «роль Акима была поручена И.В. Ильинскому и А. И. Са- шину-Никольскому. Вначале репетировал Сашин-Никольский. Репетиро- вал с присущей ему мягкостью, одухотворенностью и... болезненностью. Равенских хотел, чтобы Аким выглядел нравственно и физически здоро- вым, чтобы свет души его светил ровно, ярко. Сашин-Никольский этим требованиям не удовлетворял: маленький, тщедушный, с огромными пе- чальными глазами, он вызывал жалость. Силы в нем не было. Равенских освободил Сашина-Никольского от роли Акима». Это решение было революционным по многим причинам: во-первых, режиссер спорил со сложившимся амплуа артиста, рисковал, но главное – именно эту роль Акима Равенских считал центральной в своей концепции. Аким, которого представлял Ильинский, прежде всего, верил в человече- скую совесть, честность и доброту. При этом актер заботился, чтобы бес- конечные «тае» не стали назойливой этникой, грубой характерностью, а внешний облик никак не напоминал о лубочном благообразном крестья- нине. По мнению Ильинского, это была вера в светлые стороны души, «в то, что они оказывались сильнее, что они, в конечном счете, всегда мог- ли победить. Акиму органически чужды грязь, ложь – все то уродливое, что неизбежно рождается погоней за обогащением, властью». При этом Аким Ильинского не был милым старичком. Когда дело доходило до того, что попирались основы морали, он превращался в грозного старца. После безобразной пьяной сцены в избе сына Никиты Аким по-стариковски мед- ленно слезал с печи. Его физическая дряхлость – плечи опущены, ноги, обутые в валенки, волочатся по земле – не мешала ему дать отповедь сыну, повернувшись к которому, он укрупнялся, увеличивался в объеме. Аким гневно обличал сына. Ласковый, приветливый старичок становился неумо- лимым, жестоким. Он вершил свой праведный суд. И тот же Аким, когда его запутавшийся сын в финале каялся о содеянном, крепко прижимал его к себе. Аким просветлялся, ведь в Никите пробудилась совесть. «Бог про- стит», – говорил Аким. Ему не важно, какое наказание в миру ждет сына, его ждет каторга. Прощаясь с Никитой навсегда, Аким в то же время зано- во обретал своего раскаявшегося сына. Таким образом, Равенских, делая фигуру Акима главным идейным центром, настаивал на том, что свет, действительно, побеждает. Режиссер говорил, что «воспринял «Власть тьмы» как пьесу поэтическую и хотел рассказать в спектакле о всесилии правды и совести, о вечном стремлении человека к хорошему, о том, что нет такой силы, которая способна растоп- тать великую духовную стойкость русского народа».