МЕЖВУЗОВСКИЕ VI ТОЛСТОВСКИЕ СТУДЕНЧЕСКИЕ ЧТЕНИЯ С МЕЖДУНАРОДНЫМ УЧАСТИЕМ 2014 г.

должен прибегнуть к внешней власти. Потеряв ото сознание, он должен опи­ раться на внешний закон» [1, с. 194],- не может заставить человека - носите­ ля истинной веры, соблюдающего Закон Божий,- оставить этот путь. Добрая улыбка озаряет лицо мальчика, встретившего колесницу, ве­ зущую Светлогуба к месту казни: «Тогда Свсглогуб, поцеловав свою руку, ласково улыбнулся ему. И мальчик вдруг неожиданно ответил милой, доб­ рой улыбкой» [1, с. 210]. Не раз Л. Н. Толстой обращает внимание читателя на добрые глаза ста­ рика раскольника, ищущего истинную веру: «...впустил в камеру сухого, не­ высокого старика, с густыми волосами и редкой седеющей козлиной бород­ кой, с добрьши, усталыми голубыми глазами» [1, с. 214]; «...старик при каж­ дом вопросе пытливо взглядывал своими добрыми глазами в лицо Меженец- кого и тотчас опять опускал их» [1, с. 214]; «...сказал он [раскольник], стоя перед Меженецким и изредка взглядывая ему в лицо своими добрыми глаза­ ми и тотчас же опять опуская их» [1, с. 215]; «Лицо старика, бледное, все ссохлось и сморщилось... Глаза голубые, добрые и внимательные» [1, с. 223]. Доброта явно прочитывается и в облике арестанта, позвавшего Меже- нецкого к умирающему старику раскольнику, несмотря на его непривлека­ тельную внешность: «Высокий белокурый арестант, с лицом, добродушие которого не нарушалось до половины выбритой головой, подошел к Ме- женецкому» [1, с. 222-223]. В главах повести, повествующих о приверженцах человеческого зако­ на, Л. Н. Толстой использует два типа антонимов к слову «добрый», диф­ ференцирующихся по этимологическому значению, которое придает од­ ному из них особую окраску: 1) недобрый (указывающий на отсутствие доброты, отсутствие понимания Закона Божьего), 2) злой (прямо противо­ положный доброте). Так, атмосфера тюремного заключения, в котором на­ ходился Светлогуб, характеризуется помимо грязи, сырости, праздности еще и недобрыми, нерадостными вестями: «...прошла неделя, другая, тре­ тья в грязной, сырой, наполненной насекомыми камере и в одиночестве и невольной праздности, прерываемой только перестукиваниями с това­ рищами заключенными, передававшими все недобрые и нерадостные вес­ ти, да изредка допросами холодных, враждебных людей...» [ 1, с. 201 ]. Сам Светлогуб, вспоминая о том, что было раньше, когда он жил не по Закону Божьему (не знал его, не понимал), в письме к матери просит у нее прощения за недобрые слова: «Теперь я знаю и чувствую, и когда вспоминаю наши размолвки, мои недобрые слова, сказанные тебе, мне больно и стыдно и почти непонятно» [1, с. 206]. Теперь же, познав закон божий, он не может себе позволить сказать недобрые слова даже тому, кто этого (по мнению Л. Н. Толстого) заслуживает: «Светлогуб вздрогнул и от­ странился. Он чуть было не сказал недоброго слова священнику, участ­ вующему в совершаемом над ним деле и говорящему о милосердии, но, вспомнив слова Евангелия: “Нс знают, что творят” , сделал усилие и робко 64