МЕЖВУЗОВСКИЕ VI ТОЛСТОВСКИЕ СТУДЕНЧЕСКИЕ ЧТЕНИЯ С МЕЖДУНАРОДНЫМ УЧАСТИЕМ 2014 г.

людям», а не человеческому, который «может быть законом только до тех пор, пока он несогласен с законом бога» [1, с. 192]. Для Л. Н. Толстого важно, чтобы все, что наполняет художественное произведение вплоть до каждого отдельно взятого слова, было подчинено заложенной в нем идее, несло в себе и последовательно раскрывало его идейное содержание. Достичь этого можно лишь при внимательном отно­ шении к слову и тщательном отборе выражений. «Первая трудность, представляющая теперь для осуществления закона бога, состоит в том, что существующие человеческие законы прямо проти­ воположны ему» [1, с. 193]. Эта мысль о противоречии одного закона дру­ гому, невозможности их сосуществования впервые возникает в заглавии и реализуется посредством использования прагматических антонимов. Первоначальное неполное заглавие «Революция и», практически сразу за­ мененное самим Л. Н. Толстым на «Человеческое и божеское», в процессе работы над текстом редактировалось несколько раз. Так, вероятно, дабы подчеркнуть превосходство второго над первым, его первоочередность, автор изменяет его на «Божеское и человеческое». Появившееся в одном из последних вариантов правки заглавие «Еще три смерти» (отсылающее читателя к рассказу «Три смерти» 1858-1859 гг.) в окончательном вариан­ те нс сохранилось. Противостояние идей божеского и человеческого не только отражено в заглавии повести, но и находит свое конкретное лексическое воплощение в тщательном отборе языковых единиц для характеристики персонажа в за­ висимости от того, сторонником какого закона он является. Для воплоще­ ния идеи дихотомии божеского и человеческого Л. Н. Толстой использует узуальные антонимы «злой» - «добрый», первый из которых является ат­ рибутом героев, руководствующихся Законом Божиим, второй - человече­ ским. Так, Светлогуб, познавший Закон Божий и неотступно следующий ему, в один из моментов рефлексии сам себя называет добрым: «Меня, мо­ лодого, доброго, счастливого, любимого столькими людьми,- думал он,- он вспомнил о любви к себе матери, Наташи, друзей,- меня убьют, пове­ сят!» [1, с. 204-205]. Добрыми являются все, кто живет по Закону Божьему вне зависимости от того, осознает ли это сам персонаж. Устами Светлогуба к таким героям причисляется тюремный смотритель: «Смотритель взял письмо и, обещая пе­ редать его, хотел уходить, но Светлогуб остановил его. “Послушайте, вы до­ брый. Зачем вы служите в этой тяжелой должности?” - сказал он, ласково трогая его за рукав. <...> “А вы оставьте эту должность. Ведь всегда можно устроиться. Вы такой добрый. Может быть, я бы мог...”» [1, с .207]. Тем самым Л. Н. Толстой подчеркивает, что даже такое место, как тюрьма - учреждение прямо и во всем противоречащее Закону Божиему, так как «уч­ реждение правительства есть в сущности явный признак того, что человек потерял в общественной жизни сознание своей божественности и потому 63