МЕЖВУЗОВСКИЕ VI ТОЛСТОВСКИЕ СТУДЕНЧЕСКИЕ ЧТЕНИЯ С МЕЖДУНАРОДНЫМ УЧАСТИЕМ 2014 г.

Русской пляске, игре на гитаре и балалайке Толстой посвятил чудес­ ные страницы в романе «Война и мир», песню ямщика он описал в повести «Отрочество», солдатские песни - в «Военных рассказах» и в повести «Ка­ заки». О народных цыганских песнях он написал в рассказе «Два гусара» и в драме «Живой труп». Занимая очень большое место в жизни Толстого, как его постоянная страсть, музыка естественно, при субъективном характере творчества Тол­ стого, воспроизводящего впечатления его жизни, получала частое отраже­ ние в его творчестве во всех его произведениях... Первое же произведение Толстого - «Детство», начинающее его полу­ автобиографическую повествовательную трилогию, уже содержит весьма важный отрывок, посвященный музыке, который наиболее полно, по на­ шему мнению, отображает отношение Льва Николаевича к музыке: «В то время, когда я слушаю музыку, я ни о чем не думаю и ничего не вообра­ жаю, но какое-то странное сладостное чувство до такой степени наполняет мою душу, что я теряю сознание своего существования, и это чувство - воспоминание. Чувство музыки не происходит ли из воспоминания о чувст­ вах и переходах от одного чувства к другому? Чувство поэзии не есть ли воспоминание об образах, чувствах и мыслях?» [3, с. 205]. Истинно романтическое произведение - рассказ «Альберт» - вдох­ новлено пламенной любовью Толстого к этому искусству. В рассказе дано превосходное описание артиста в его работе, во время его вдохновенной игры и непосредственно перед нею и после, всех внешних проявлений чувств скрипача - изменения его поз, жестов, выражения лица, отражаю­ щих восторженную жадность наслаждения и вместе гордость, величие, сознание власти. Сила изображения могущественного захвата музыкой, напряжения музыкального переживания так велика, что для нас становится более чем понятным, необходимым то болезненное ощущение, которое было вызвано у артиста неприятной случайностью во время игры. Все в мире кажется пустым и ничтожным в сравнении с музыкой. Она - единст­ венно подлинное в мире; она - то, что выше мира и независимо от него. «Он счастлив, и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не о чем было плакать, но он готов был плакать... Главное, о чем ему хотелось плакать, было вдруг живо сознанная нм страшная противоположность между чем-то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем-то узким и телесным, чем он был и даже была она; эта противоположность томила и радовала его во время ее пения», - таковы впечатления Андрея Болконско­ го от пения Наташи Ростовой. [3, с. 1033]. Снова музыка выводит из эмпири­ ческого, физического бытия - узкого и телесного - в мир бесконечного и не­ определимого, преображенного бытия. В музыке Толстой видел стихию, по­ рабощающую наше сознание, лишающую наше «я» обычной устойчивости. В последние годы Толстой хотел удержать свою позицию чувства при помощи нового определения музыки; именно она - «стенография чувства». 13