РАДИ ЖИЗНИ НА ЗЕМЛЕ Материалы II региональной научно-практической конференции, посвященной 75-летию Победы в Великой Отечественной войне

63 стал расти быстро, он стал расширяться неимоверно. «Быть Петрограду пу- сту», – кричали всякие враги русского народа в девятнадцатом году… <…> Он [Ленинград] по-большевистски засучил рукава и день ото дня становился краше, он заслужил исторически неотъемлемое право именоваться Ленинградом. «Быть Ленинграду пусту», – кричали гитлеровцы, злобные псы, завывавшие во- круг города, визжавшие от ярости, что не могут ворваться в него. <…> Дух города непоколебим. Как никогда, он уверен в своей силе. Могучий дух упорства жил и живет в ленинградцах». В третьей части очерка Н. С. Тихонов рисует перед нами залив и Петергоф, осажденный и разрушенный фашистами. «Переедем залив. Вот он – Петергоф. Молчание смерти между разрушенных домов и тихих полян с весенней травой. Здесь проходит фронт. Он проходит по нашему сердцу». В заключительной части очерка читатель ощущает давление насторожен- ного молчания – затишья перед бурей. Н.С. Тихонов уверенно говорит, что эта буря обернет всю свою мощь против захватчиков, и новый год своего рождения город встретит в лучах боевой славы, подобно Сталинграду, отгоревшему в бою еще совсем недавно в феврале. Это развернутое сравнение Ленинграда и Сталин- града на фоне только недавно окончившейся Сталинградской битвы, ставшей пе- реломной в той войне и унесшей жизни более миллиона соотечественников, стало жирной запятой в истории осажденного Ленинграда. Конец очерка агита- ционный, побуждающий к решительным действиям. К маю 1943 года блокада длилась уже двадцать месяцев, а до ее конца оставалось еще восемь, но горожане об этом еще не знали. В их сердцах с каждым днем росла и крепла решимость и готовность к действиям, подпитанная надеждой и примером соотечественников. Сравнивая описанные Н. С. Тихоновым два мая разных годов одного города, нельзя не отметить изменения как в композиционном плане, так и в использова- нии стилистических средств. Первый очерк демонстрирует нам риторическое восклицание «Честь и слава доблестным морякам Балтики!», градацию «В ще- лях еще стоит темная вода, напоминая о том, что фронтовые дороги раз- мыты, что немцы плавают в своих блиндажах, что болота стали непроходи- мыми, но в выбоине стены, сделанной осколком снаряда, сидит, расправляя крылышки, первая храбрая бабочка этой военной весны», антитезу «В городе еще много детей. В детских домах они – маленькие граждане великого города – имели Первого мая свой праздничный паек» , парцелляцию «Снаряды проноси- лись над темными, высокими заводскими трубами, где все еще работают, не- смотря на обстрелы. Огромный завод. Он стал уже походить на военный ко- рабль…». Однако, несмотря на перенесенную тяжелейшую зиму 1941–1942 гг., люди встречали эту весну, стараясь делать всё то же самое, что делали каждую весну до войны: они готовили город в перерывах между бомбёжками и работой, вешали плакаты и флаги. Люди позволили улыбкам озарить их лица, в глубине души надеясь, что эта блокадная весна первая и последняя. На это надеялся и сам писатель. Но шли месяцы, менялся город, блокаде не было конца, и люди, те му- жественные и упорные защитники, о которых Н. С. Тихонов говорил еще в сорок