РАДИ ЖИЗНИ НА ЗЕМЛЕ Материалы II региональной научно-практической конференции, посвященной 75-летию Победы в Великой Отечественной войне

109 деятельности, сетует на то, что приют для порочных детей до сих пор пуст, т. к. среди сотен, тысяч детей, которых ежедневно приводят, нет ни одного пороч- ного. Это ли не образец искривленной логики. Поэтому в повести необходим персонаж, способный адекватно отразить ис- торию чувств Желткова к Вере, разворачивая ее параллельно той линии, на ко- торой базируется внешний сюжет (Вера – князь Василий – Желтков). Такую смысловую нагрузку способна вынести, по нашему мнению, только фигура ар- хетипического формата, т. е. генерал Аносов. Высказывались мнения об искус- ственности этого образа, но, нам кажется, что этот образ органичен и опирается на уже существующие в русской литературе образы, ставшие классическими. Это и былинные богатыри, это солдат в стихотворении «Бородино», Максим Максимыч в романе «Герой нашего времени». Во-вторых, мы полагаем, что образ генерала Аносова призван уравновесить образ Желткова, а в целом они составляют единый структурный элемент: тексту- ально эти персонажи появляются в линейной последовательности, т. е. уходит со страниц Аносов и появляется (как персоналия, а не заочный адресант) Желтков. Один образ вырастает из другого. На их взаимосвязь указывает и символика по- вести: болгарка, возлюбленная Аносова, перебирала сухие лепестки роз, когда тот объяснился с нею, а Вера дарит розу умершему Желткову. Созвучно и то, как герои воспринимают начало своего чувства: «… между нами пробежала искра, подобная электрической, и я почувствовал, что влюбился сразу – пламенно и бес- поворотно» [1, с. 249], – говорит Аносов. «Восемь лет назад я увидел вас …, и тогда же в первую секунду я сказал себе: я ее люблю …» [1, с. 266] – вторит ему Желтков. И то, как они его проживают: «…мы дали друг другу клятву в веч- ной взаимной любви и простились навсегда» [1, с. 250] и «Ты ведь моя единая и последняя любовь» [1, с. 271]. Таким образом, можно сделать вывод о симмет- ричности образов Желткова и Аносова. Не имея под собой фундамента из героической фигуры генерала, образ Желткова выглядел бы легковесно и неправдоподобно, чрезмерно уходил бы в романтизм. Куприн наделил своего персонажа узнаваемыми чертами романти- ческого героя, которые дают повод упрекнуть автора в идеализации образа глав- ного героя, оторванности от реальности: «очень бледный, …с нежным девичьим лицом, с голубыми глазами», «с длинными, пушистыми, мягкими волосами», «ху- дые, нервные пальцы» [1, с. 261]. Рассказ о генерале Аносове, являющийся пре- людией к восприятию истории Желткова, вызывает у читателей «эффект пере- носа», когда ключевые признаки одного персонажа автоматически накладываются на другого. В итоге образ Желткова из «маленького человека», разрастается до уровня героя, рыцаря. Если такой человек, как Аносов, в поло- жительном ключе дает оценку чувствам Желткова, то мы невольно приписываем ему те же черты, которые присущи самому Аносову: «…черты, состоявшие из бесхитростной, наивной веры, ясного добродушно-веселого взгляда на жизнь, холодной и деловой отваги, покорства перед лицом смерти, жалости к побеж- денному, бесконечному терпению и поразительной физической и нравственной выносливости» [1, c. 235] . Образ Аносова, будучи архетипическим, связанным