Исследовательский потенациал молодых ученых: взгляд в будущее - 2024

46 рытостью, бытием и небытием и практически любыми возможными оппозиция- ми. Утверждение Фуко о том, что определения человека преходящи [3, с. 18], перекликается с постмодернистским скептицизмом в отношении фиксирован- ных онтологий. Действительно по мере того, как цифровые процессы проникают во все аспекты человеческого опыта, понятие стабильной, нефрагментарной идентичности (и, соответственно, экзистенции) расползается, а этика и аксиоло- гия подвергаются своеобразному пересмотру (деконструированию). В виртуаль- ном измерении (этического) структура антропоцентричной морали искажается, сдвиг перспективы выводит нас из сферы потаенности иерархически устроенных ценностей (иллюзорно-скрытых, но существующих в ситуации постоянной нужды их констатаций) в сферу не-потаённости атомарных ценностей и смыс- лов, пребывающих на поверхности и не требующих никаких подтверждений и опор (снова – констатаций). Так, в виртуальном пространстве этический компас поворачивает нас к неизведанным (не)территориям, побуждая к исследованию/допущению воз- можности античеловеческой этики и ценностей. Самоопределение, возникающее из реляционности (взаимоотношений Я – Другой, Другой-тень (К. Юнг)), утра- тившее свое значение, подчеркивает экзистенциальную дилемму человеческого существования в отсутствии Другого. Между Я и Другим некогда был Диалог, было слово, которое мы должны были дать Тени изнутри себя, но слабости (тре- воги и страхи) превратили Тень в подобие Другого [1]. Это подобие оказывается в определённом смысле не столько тотальным, сколько тоталитарным – диктато- ром, которому мы делегируем полномочия своего когда-то внутреннего само- определения. Пользуясь этим, такая тень занята разрушением единственной воз- можной позитивной констатации человеческого Я, а именно его практического разума, доводя логику открытости (инаковости) до абсурда (абсурд адресуется не Другому в нашем допущении его как места вариативности человеческого Я, а сообщается самому подателю Другого, сводясь к единственной констатации невозможности в конце концов высказать (выразить, артикулировать) свое Я. Здесь, на наш взгляд, будут уместны слова Э. Левинаса о событии, смерти и другом: «Существование делается плюралистичным, что не означает здесь множественности существующих, а выявляется в самом акте-существования. В акт-существования существующего…вкрадывается множественность [2, с. 75]». И в этой множественности овнешвляется диалог, помогающий тем самым, при- нять нам Другого в самом себе, изгнав его из пространства привычного, длитель- ного диалога и дав возможность открыть там плоскость Иного – виртуальное из- мерение. В этой плоскости Иное захватывает субъекта, и этот захват «таинст- венен, не неведом, а непознаваем, недоступен свету. Но это в точности означает, что другое никоим образом не есть другое мое Я, соучаствующее будто бы со мною в совместном существовании. Связь с другим – не идиллическая и гармо- ничная связь внутри одной общности, не сопереживание, в котором, поставив себя на чужое место, мы признаем другого, хотя и внешним по отношению к нам,