ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ПОТЕНЦИАЛ МОЛОДЫХ УЧЕНЫХ: ВЗГЛЯД В БУДУЩЕЕ. 2016

ХII Региональная научно-практическая конференция аспирантов, соискателей, молодых ученых и магистрантов 194 на то, что исследователи отмечают различные виды таких подразде‐ лений, все они соглашаются в одном – дружина служит, хотя и вто‐ ричным, но достаточно надежным и, главное, археологически опреде‐ лимым показателем государственности [7, с. 177]. Не последнее место военная дружина занимала в политической структуре и древнегер‐ манского общества. В отличие от племенного ополчения такое под‐ разделение носило регулярный характер и формировалось на основе добровольной верности предводителю. Любой германец, обладающий качествами военного лидера, мог создать дружину. Обычно их целью был грабеж и разбойничьи набеги на соседние земли. В отличие от наемников, которые были связаны условиями контракта, каждый дружинник являлся относительно «свободным» и был вправе в любое время перейти к другому предводителю. Дружину мог возглавить от‐ прыск из знатного рода, или совершенно никому не известный воин, пренебрегающий родовыми традициями. В ходе Великого переселе‐ ния народов такие дружины превратились в основу военной власти конунга. Однако дружина служила не конунгу, а своему предводите‐ лю, поэтому последний нередко становился соперником предводите‐ ля племени [1, c. 17–18]. Ранее мы уже говорили о том, что одной из главных особенностей зарождения государства у готов являлось наличие военной дружины. В ее задачи входили сбор и перераспределение прибавочного продукта, завоевание новых территорий, охрана границ, контроль и управление новоиспеченным государством. Именно дружина дифференцировала и создавала пока еще примитивные органы управления. В готских по‐ тестарно‐политических образованиях, по‐видимому, вся власть была сосредоточена в руках такой дружины и стоявшего над ней вождя. Именно ей была отведена центральная роль в становлении варварского государства, которое мы, согласно термину, предложенному Е. А. Мель‐ никовой, обозначили, как «дружинное» [6, с. 73–74]. Однако вельбарские и черняховские памятники не содержат яр‐ ких признаков социальной градации, что свидетельствует о наличие у тервингов и грейтунгов центральной власти исключительно в фор‐ ме племенной «демократии», что наблюдалось у многих западногер‐ манских племен [9, с. 226]. На эту особенность обращает внимание и Х. Вольфрам, считающий, что готское общество состояло из кланов (kuni), возглавляемых князьями [2, с. 143–144]. При этом ученый от‐ мечает, что социальная дифференциация во времена Аттилы была не‐ сравненно большей, чем в период существования культур черняхов‐ ской и Сынтана‐де‐Муреш. Даже самые богатые погребения указан‐ ных культур очень сложно сравнивать с богатыми погребениями V в. н. э. [2, с. 152, прим. № 95]. По мнению С. В. Ярцева, разрешить про‐