Молодежь и наука - третье тысячелетие: Материалы студенческой научно-практической конференции с международным участием

35 виться « пастъ свиний ». Это самое унизительное занятие для иудеев, так как свинья по древнему иудейскому закону считалась нечистым животным. Этот образ демонстрирует, как, пустившись в грех, человек опускается на дно и вы- полняет самые унизительные вещи, потакая своей разрушительной страсти. Для описания духовного прозрения используется очень примечательна в идейном смысле реплика: « Въ себ Ѣ же пришедъ ». Это очень выразительный оборот речи, который демонстрирует кульминацию притчи и уже на уровне лексики отражает центральную идею текста. Подобно тому, как больной чело- век, впадает в тяжелое забытье, но выздоравливает после тяжелой болезни, так и грешник, объятый грехом как, будто теряет вместе с дарами своего отца и рассудок. Но вдруг, придя в себя, воскресает к духовной жизни, и с покаянием возвращается к своему духовному отцу, чтобы снова обрести дары, которыми он наделил его. Отец в притче – это образ, призванный показать невероятную всеобъем- лющую любовь Божью к людям не только праведным, но и кающимся. Еще издали увидев блудного сына, отец бежит к нему навстречу, чтобы обнять его и вновь вернуть все утраченное им в долгих грешных странствиях: « далече с Ѫ шоу оузьр Ѣ и оць его и милъ емоу бъий и текь нападе на въ Ѭ его и облобыза ». Дальнейшая реплика отца: « мрътвь б Ѣ и оживе изгъиблъ б Ѣ и обр Ѣ тес Ѧ » – также идейно очень важна для понимания текста. Она де- монстрирует, как человек, покинувший Бога, умирает к духовной жизни. Так как истинная жизнь человека зависит от Бога, как от источника вечной жизни. Таким образом, по-настоящему оживает человек только рядом с Богом. Таково первоначальное духовное и догматическое толкование Притчи о блудном сыне. Помимо очевидно читающейся идеи возвращения утраченного в тексте также наблюдается глубочайший духовный подтекст, который выража- ется на всех уровнях языка: на фонетическом, лексическом и синтаксическом. В ходе изучения текста выясняется, что большая часть грамматических, лексических и синтаксических конструкций подобраны переписчиками неверо- ятно скрупулёзно с целью отразить глубочайший философский смысл текста, его тонкую нравственную подоплеку, неуловимую с первого взгляда. Пережи- вания героев передаются через порядок слов в предложении, местоимения, союзы, антонимичную и синонимичную связь. Ю. М. Лотман замечает: «Развитие сюжета – лишь развертывание некото- рых скрытых в нем потенций. Засевший в памяти писателя яркий эпизод» [3, с. 447]. Эти слова вполне применимы к евангельскому сюжету о блудном сыне. Исходя из вышеизложенного можно предположить, что именно благодаря глубине духовного и идейного содержания евангельские тексты и становятся архетипическими структурами, живущими в литературе и по сей день и прояв- ляющими черты символа в культуре. В русской литературе мотив блудного сы- на занимает важное место и является архетипическим сюжетом, который при- дает художественному произведению смысл и структурную целостность. Этот текст – настоящий айсберг духовной культуры. Огромный пласт информации