Молодежь и наука - третье тысячелетие: Материалы студенческой научно-практической конференции с международным участием

83 Сущность пограничных ситуаций состоит в том, что они вскрывают вопросы человеческого существования и раскрываются через индивидуальную призму восприятия каждого. «Каждый» в таком состоянии становится вдруг «всеми» не имея возможности выразить все это многоголосье индивидуальных воль, пережи- вая волю и свободу как тотально человеческое каждого человека в себе. Этим во многом объясняется любовь Хайдеггера к поэзии. Впрочем, обра- щаясь к биографиям не только гуманитариев (философов и т. п.) но и ученых «естественников» мы так же обнаруживаем их интерес к метаязыкам искусства (поэзия, музыка, живопись и т. п.). Можно допустить что каждый из них при- ближаясь к «невыразимому» (Ничто), открывал новый аспект Бытия в качестве сверх-языковой интуиции, конкретизирующейся изначально в искусстве, а за- тем уже в формулах, открывающих дверь к новому и, поначалу, не очень ясно- му, описанию мира (научное открытие это не «новый мир» это новый способ говорить о мире). В назревании и протекании культурного кризиса важную роль играет язы- ковой аспект, но в своей уникальности каждый язык имеет универсальность в выражении спектра чувств. Л. Витгенштейн в своём «Логико-философском трактате» пишет: «Мы употребляем чувственно воспринимаемые знаки (звуко- вые или письменные и т. д.) предложения как проекцию возможного положения вещей» [2]. В итоге мы попадаем в поле психологии языка и сталкиваемся с во- просами о том, как чувства выражаются через формулировки, конструкции предложений, как мы понимаем, что это тот самый момент, предвещающий эк- зистенциальный слом, когда ещё нет совершенного действия, но есть мысль и её структура? Здесь мы попадаем на границу языкового топоса. «Границы мо- его языка означают границы моего мира» (Витгенштейн). Эту фразу, вероятно, можно читать и в обратном порядке. Проходя через границы языка, мы прохо- дим сквозь миры. По мысли Витгенштейна, «субъект… есть граница мира» [там же]. Другими словами, проходя сквозь миры (языки) мы реализуем пре- дельную субъективность, мы становимся сами собой. В этом прохождении раскрывается сущность человеческого – быть неопределенным, проходить сквозь «пределы», находиться в пределе или, возможно, хотя бы осознавать свою пограничность. Когда мы говорим об индивидуальном характере переживаний и их выра- жения, нельзя исключить того, что форма и повод являются принадлежащими к всеобщей структуре человеческих экзистенциальных ощущений. Здесь полез- ны мысли, высказанные ещё Аристотелем: «То, что (происходит) при произне- сении звуков голоса, есть указание на имеющиеся в душе претерпевания, а написанное указывает на звуки голоса. И как письмо не у всех (людей) одно и то же, так и звуки голоса не одни и те же. Но то первичное, чего они (звуки и письмо) суть указания, это – одинаковые у всех людей претерпевания души; и вещи, уподобительными изображениями которых являются они (претерпева- ния), тоже одинаковы» [1]. Попробуем рассмотреть тему представления о своём месте в этом мире, о месте человека вообще. Можно обратиться к литературным произведениям разных временных периодов, культур (казалось бы, столь непохожих Востока