Молодежь и наука 2017

170 в театре, надев маску, ты можешь прожить другую жизнь, сотни других жизней. Театр безгранично расширяет пространство и подчиняет себе время, давая воз- можность оказаться в каком угодно веке и делает реальным самые невозможные встречи. Так и лирическая героиня М. Цветаевой обретает возможность встре- титься с самым страстным любовником Дон Жуаном в заснеженной России. На заре морозной Под шестой березой За углом у церкви Ждите, Дон-Жуан! Героиней и героем равно обольщен поэт, и не могла М. Цветаева не устро- ить им судьбоносную встречу в своих стихах. Дон-Жуан Кастильский повстре- чал Кармен, и теперь его список полон. Постоянные аллюзии к сверхтекстам помогают М. Цветаевой развернуть в стихах настоящие карнавал образов. – Нравлюсь? – Нет. – Узнаёшь? – Быть может. – Дон-Жуан я. – А я – Кармен. Пространством ее излюбленных масок является XIII век, мифом о котором была заворожена М. Цветаева. Неизменным атрибутом этого таинственного века является черный плащ. Он и свидетель любовных свиданий, и защитник от посто- ронних глаз тех, кто желает оставаться неузнанным. Позднее в пьесах у М. Цве- таевой в плащах будут появляться незнакомец из «Метели», Казанова и герцог Лозэн – все те, кто непосредственно связан с тайнами, интригами и страстями. Ночные ласточки Интриги – Плащи, – крылатые герои Великосветских авантюр. Весной-летом 1919 года М. Цветаева пишет цикл, посвященный актрисе студии Вахтангова Софье Голлидей, «Стихи к Сонечке». В этом цикле маски меняются одна за другой, совсем разные предстают перед читателем лириче- ские героини. Все они говорят об одном: о несчастной любви, о девушке, поки- нутой своим возлюбленным, – но как по-разному звучат их голоса. Одна из лирических героинь простая девушка, будто напевающая песню с незамысловатым народным мотивом; другая – уличая певица, полюбившая «княжеского сынка»; еще одна – воспитанница благородного пансиона, которой несчастная любовь сломала жизнь; есть там и старуха, рассказывающая внукам, что «Грешна весна,/ Страшна весна» , и что «Грешна любовь,/ Страшна лю- бовь» ; есть и озорная маленькая сигарера; и крошечное, нежное создание, ко- торую каждый из мужчин называл «Моя маленькая» – все эти образы говорят об одном, поют об одном, все они голоса самого поэта, окрашенные разными характерами.