III Милоновские краеведческие чтения

70 самые горячие точки, способные испарить свинец. Сброс материалов продол- жался два дня, а затем в реактор последовали ещё дополнительные 80 тонн свинца [1, с. 23]. В этот момент времени, Легасов сумел убедить комиссию в том, что нужно эвакуировать людей из Припяти. Ведь согласно нормам, местные власти могут вывозить население, если есть шанс получения общей дозы облучения в 25 рентген, а при значении в 75 рентген эвакуация становилась обязательной. Легасов объяснил, что дожидаться таких показателей отнюдь не стоит. И реше- ние об эвакуации было принято вечером 26 апреля. На следующий день в горо- де не осталось никого, кроме работников ЧАЭС и служащих коммунальных служб. Всего было эвакуировано 116000 жителей, находившихся в радиусе 30 км от места аварии. Так и появилась «зона отчуждения». Академик Легасов оказался единственным учёным из тех, кто работал на месте катастрофы, хотя он прекрасно понимал, на что идёт и какие дозы излу- чения получает. Им руководило безграничное чувство ответственности. Нужно было быстро принимать решения, а советоваться ему оказалось не с кем. Собст- венно, и времени на советы не было. Продолжалось укрощение «мирного атома». Валерий Алексеевич провел 4 месяца на месте аварии, организовывая даже рытьё тоннеля под реактором, чтобы заложить там охладительные системы с жидким азотом – всё для того, чтобы расплавленная масса не прожгла бетон и не попала в грунтовые воды. Если бы это произошло, были бы отравлены все ближайшие реки, включая Припять, которая, своими притоками, впадает в Чёрное море. Также горящая масса могла попасть в баки с водой, что привело бы к па- ровому взрыву и выбросу радиоактивных веществ в атмосферу, которые рас- пространились бы на большую часть Европы. Но, в первую очередь, за ее спа- сение стоит благодарить трёх добровольцев из персонала ЧАЭС, которые спус- тились в затопленные помещения и вручную открыли шлюзы для сброса воды. В июне 1986 года начались работы по сооружению объекта «Укрытие», то- го самого бетонного саркофага, без которого мы уже не можем себе предста- вить ЧАЭС. В этот период Валерий Легасов всё больше посвящал себя другой стороне Чернобыльской аварии. Он расследовал причину, которая привела к взрыву ядерного реактора [4, с. 17]. Затем академик обратил внимание на другой вопрос, важный для всего че- ловечества – проблему безопасности атомных станций. Он настаивал на том, чтобы риски эксплуатации ископаемого топлива сводились к минимуму. По мнению Легасова, аварийные системы на атомной станции требуют не меньшей, а то и большей защиты, чем у ядерного оружия. Именно Легасов впоследствии зачитал подробный и честный доклад о ка- тастрофе на конференции экспертов МАГАТЭ в Вене. А уже совсем вскоре врачи выявили у Валерия Легасова радиационный панкреатит, лучевую болезнь 4-й степени. «У меня внутри все сожжено», – так откровенно говорил академик своим друзьям [2, с. 37]. Если бы не умелые действия Легасова, благодаря которым последствия аварии были сведены к минимуму, масштаб катастрофы был бы немыслимым