II Милоновские краеведческие чтения

75 ЯЗЫКОВАЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ТЕМЫ СМЕРТИ В ПОВЕСТИ Л. Н. ТОЛСТОГО «СМЕРТЬ ИВАНА ИЛЬИЧА» Т. В. Сафонова Тульский государственный педагогический университет им. Л. Н. Толстого, доцент кафедры русского языка и литературы Тема смерти, без сомнения, является одной из самых устойчивых в литературе. К проблеме быстротечности человеческого существования обращаются писатели уже не одно столетие. Характер интерпретации фе- номена смерти во многом определяется, прежде всего, общими установка- ми и стереотипами той эпохи, представителем которой собственно и явля- ется писатель. М. М. Бахтин, например, утверждает, что в произведениях ранней литературы «смерть воспринималась как посев, за которым следо- вала умножающее посеянное «жатва», с развитием литературы трактовка феномена смерти усложняется: жизнь и смерть начинают восприниматься «в пределах замкнутой индивидуальной жизни (где жизнь неповторима, а смерть – непоправимый конец), притом жизни, взятой во внутреннем субъективном аспекте» [1]. Вместе с тем не менее важно собственно автор- ское осмысление архетипической оппозиции «жизнь – смерть». В творчестве Л. Н. Толстого, рано познавшего горечь утрат, тема смерти становится одной из центральных. В своих произведениях писа- тель пытается ответить на волнующие его вопросы о неотвратимости смерти, ее индивидуальных проявлениях, смысле жизни при условии ее конечности и др. Программным в этом смысле по праву считается повесть «Смерть Ивана Ильича». Перед читателем разворачивается картина постепенного угасания героя, проживающего и переживающего все стадии своего ухо- да – от полного неприятия собственной, индивидуальной смерти («И Кай точно смертен, и ему правильно умирать, но мне, Ване, Ивану Ильичу, со всеми моими чувствами, мыслями, – мне это другое дело. И не может быть, чтобы мне следовало умирать» [3]); попыток как-то исправить си- туацию, отсрочить неизбежное, обманув смерть ( «Была одна штучка, ма- ленькая штучка в слепой кишке. Все это могло поправиться. <…> И в его воображении происходило то желанное исправление слепой кишки» [2]); до признания собственной смертности ( «Иван Ильич видел, что он умира- ет. <…> Иван Ильич знал, что он умирает» [3]). Л. Н. Толстой погружает читателя в рефлексию героя над смертью, которая осмысливается как конечность собственного я, оттого нечто