II Милоновские краеведческие чтения

43 «СИКСТИНСКАЯ МАДОННА» РАФАЭЛЯ В ВОСПРИЯТИИ ПИСАТЕЛЕЙ ТУЛЬСКОГО КРАЯ Г. С. Миронова Тульский государственный педагогический университет им. Л. Н. Толстого, старший преподаватель кафедры русского языка и литературы «Сикстинская Мадонна» Рафаэля – мировой шедевр, созданный в на- чале ХVI столетия как алтарный образ для капеллы церкви Святого Сикста в Пьяченце. Великий итальянский художник эпохи Возрождения создал самый прекрасный образ Богоматери, соединив в нем черты высшего ре- лигиозного и гуманистического идеала. В XIX веке для русской интелли- генции эта картина стала объектом поклонения, мерилом духовности и ху- дожественного вкуса. О влиянии этого шедевра мировой живописи на жизнь человека размышляли и многие писатели Тульского края. Отправ- ной точкой эстетического поклонения «Сикстинской Мадонне» стала ста- тья В. А. Жуковского «Рафаэлева “Мадонна”», опубликованная в 1824 г. в альманахе «Полярная звезда» с подзаголовком «Из письма о Дрезден- ской галерее». Поэт-романтик так писал о силе воздействия этого шедевра живописи на его душу: «Час, который провел я перед этой Мадонною, принадлежит к счастливым часам жизни, если счастием должно почитать наслаждение самим собою. Я был один; вокруг меня все было тихо; сперва с некоторым усилием вошел в самого себя; потом ясно начал чувство- вать, что душа распространяется; какое-то трогательное чувство величия в нее входило; неизобразимое было для нее изображение, и она была там, где только в лучшие минуты жизни быть может. Гений чистой красоты был с нею» [4, с. 307]. Начиная с В. А. Жуковского, эстетический идеал женской красоты русская литературная традиция связывает именно с «Сикстинской Мадонной». Другой великий уроженец Тульского края, Л. Н. Толстой, неоднознач- но относился к Рафаэлю и его главной картине. По его собственному при- знанию, записанному В. Ф. Булгаковым, в молодости он был к ней не со- всем равнодушен, хотя и объяснял свое отношение к «Сикстинской Ма- донне» Рафаэля традицией, сложившейся в образованном кругу: «Я пом- ню, – признавался он, – тоже когда-то восхищался ею, но только потому, что восхищались Тургенев, Боткин, а я им подражал и притворялся, что мне тоже нравится» [1, с. 158]. В поздний период жизни его восприятие картины Рафаэля коренным образом меняется: «Не знаю, за что так любят “Сиктинскую Мадонну”!.. Ничего хорошего в ней нет» [1, с. 158]. Нега- тивное отношение Льва Толстого к полотну итальянского художника отме-