I Милоновские краеведческие чтения

69 Еще одной морфемой, с помощью которой образованы многие охотничьи термины, является непродуктивный суффикс -л- в значении «предмет (одушев- ленный или неодушевленный), производящий действие или предназначенный для его выполнения» [6, с. 258]. Данные существительные по формальному и семантическому признакам группируются в два подтипа. 1) «Лицо — субъект действия»: «лицо, названное по характерному действию или названное по про- фессии/ занятию»: заводила , громила , ловчила, меняла , зазывала , подметала , ярило, водило и т. д. 2) «Орудие, приспособление для производства действия»: поддувало , черпало , писало , мерило , точило , давило , бродило, зерцало и т. д. Именно таким словом с признаком лица, названного по профессии или за- нятию, является термин подвывало , означающий охотника, отыскивающего волков и определяющего их место подвывкой [5, c. 5]. Интересным также является то, что клички самцов гончих образовывались теми же способами. Водило, Кутило, Строчило, Чудило, Шумило, Правдило, Бурлило, Звонило, Журило, Дурило, Рыдало – все это имена собак, которые да- вались им, в основном, по поведенческим признакам. Склонялись эти клички, как обычные существительные мужского рода. Похожее слово мы можем найти в «Слове о Полку Игореве» (песнь 8), где Ярославна, обращаясь к ветру, гово- рит: «о ветр, ветрило!». Борзые кобели именовались по принципу повелительного наклонения гла- голов в единственном числе (Заиграй, Поражай, Терзай). Суки же именовались, обозначая главное достоинство или недостаток животного (Проказа, Обрыва, Угроза, Плакса). Примечательно, что клички борзых кобелей, образованные от глаголов, дальше начинали склоняться по образцу существительных, которые в древности тоже образовывались от глаголов (ходатай, соглядатай, оратай). Однако суффикс -атай- к 18 в. тоже утратил свою продуктивность [6, с. 154] (попрошай – попрошатай [10, c. 24]). Стоит отметить то, что клички собак в псовой и ружейной охоте между со- бой сильно различались. В ружейной охоте, на замену резкому, быстрому, чет- кому «Карай [2, c. 22]» приходит степенное, осторожное, заграничное «Фельд- ман [3, c. 9]». Почему так? Дело в том, что суть этих двух охот совершенно раз- ная. Комплектная (псовая) – представляла собой широкое, почти театральное, действо с большим количеством участников, где верх над охотником брала ли- хость и азартность. Это была громкая, пылкая, но в то же время серьезная охо- та, требующая особых качеств личности. Ружейная же заключалась в том, что собака по следам отыскивает живущую на земле птицу, затем осторожно и медленно, иногда почти ползком подкрадывается к определенному месту, это подкрадывание называется потяжкой. Когда собака понимает, что добыча уже довольно близка, она становится в стойку. А дальше, только по команде (!) про- изводится подводка, то есть приближение к дичи после стойки с целью поднять птицу на крыло под выстрел. В ней не услышишь раскатистого «улюлю!», «ату!», «отрыщ!», тут другая команда – «аванс!» [3, c. 15]. Понятно, что здесь и от охотника, и от собаки требуются совершенно иные качества, отсюда и раз- ница в языке. Символом различия этих двух «миров» можно считать названия приспособления для складывания добычи: торока – в псовой охоте, а в ружей- ной – ягдташ (от нем. Jagdtasche – охотничья сумка).