I Милоновские краеведческие чтения

15 то меняется, что-то происходит, но происходит правильно, чтобы не забывал себя человек, помнил о себе настоящем. Если вы будете следовать указаниям навигатора, вам этого сада не найти. Съезд к нему с большой трассы – это плохо заметный (особенно на скорости) раз- лом в железном отбойнике на обочине, секретный вход в «кроличью нору». А за- тем вправо и назад, назад, минуя громадные глухие заборы, к вольно растущим бесчисленным розам, лилиям, флоксам всех оттенков, мальве и клематисам, аллее лилейников и дельфиниумов, кустам шиповника, жасмина, сирени… В просвечи- вающей серебристой листве облепихи, которая должна вам напомнить средизем- номорские оливы, рядом с крохотным искусственным озерцом и тонкоструйным фонтанчиком – гипсовый Пушкин. Около него куст белой розы, пустая бутыль «Вдовы Клико» и два белых плетеных кресла. В тенистом углу за домом под ог- ромной и очень старой, но еще обильно плодоносящей антоновкой и жасмином – уголок Гете с красной розой и темно-бордовым кустом Diabolo невдалеке. Есть еще поляна Данте и розарий Шопена. А на краю сада под большим деревом по- хоронен любимый кот Шарлик. Он герой и адресат многих стихов «для детей, взрослых и котов», и стихотворением его памяти («Когда набросками, наклона- ми…») завершается книжка «Сад мирозданья». Но знание об Азаровке необходимо для читателя не только по причинам литературно-биографическим или краеведческим. Дело прежде всего в том, на- сколько значимо для Седаковой пространство вообще, и какое отношение оно имеет к тому, что принято называть вдохновением. В автобиографической про- зе «Похвала поэзии» (1982) есть очень важное признание поэта: «Я не запоми- наю времени сочинения стихов, часто даже и года, но очень ясно помню место. Потому что каждое стихотворение в какой-то мере – портрет места. Этот портрет едва ли различим, он остается далеко за порогом непосредственного содержания стихов. Этих мест у меня немного…» [2, с. 47]. Автор вспоминает «окрестность деревни Машутино, на полпути от Троицкой Лавры к Александрову», родину от- ца, дачи в Валентиновке и Салтыковке и свою «украденную колыбель – Перово Поле». «Азаровка, где я написала почти все, появилась позже, и здесь я о ней не буду рассказывать» [2, с. 50]. Фигура умолчания – может быть самый откровен- ный и многозначительный жест в разговоре о том, что дорого. «Кроме географи- ческой реальности, есть и такие вещи, как “лес“ вообще, “степь“ вообще, “холм“, “набережная“, “чердак“, “коридор“ – мало ли еще какие наклонения мысли . <…> Кроме своих материальных носителей, имена разных видов пространства означа- ют еще что-то, какие-то неясные, но устойчивые образы. Разные повороты какой- то одной глубины, которая кажется последней» [2, с. 51]. Литература 1. Седакова, О. Сад мирозданья / О. Седакова. – М.: Арт-Волхонка, 2014. 2. Седакова, О. А. Четыре тома. Том III. Poetica / О. А. Седакова. – М.: Ун-т Дмитрия Пожарского, 2010.