"ГЕНИЙ МЕСТА":ВЫДАЮЩИЕСЯ ДЕЯТЕЛИ ТУЛЬСКОГО КРАЯ-ГОРОДУ И МИРУ

157 Относительно истинного адресата этой музыки (ежели таковой имелся) можно строить догадки. Горестно вспоминается здесь первая любовь и трагическая утрата молодого художника – Мария Оболенская – душа мамонтовского парижского кружка, умершая от кори, заразившись от детей Мамонтова, и похороненная в белом саване и венке из лилий. Мать художника в письмах просила Василия уйти от безотрадных воспоминаний – ради тех, кто его и кого он еще любит. Аура траурного шествия ясно выражена жанром погребального марша, всю остроту, однако, обретающем лишь в центральном разделе «Andante»: мерный шаг, заостренный пунктированный ритм, застывшая на одном звуке мелодия, изредка прерываемая всплеском отчаяния, обреченная поступь, тяжко вздымаемая и грузно низвергаемая в колокольном набате до-минорного срединного построения. Обрамляющие же «Прощальную Песнь» вступительный и (варьирующий его) заключительный разделы «Lento» скорее рождают ощущение медитации на остинатной формуле сопровождения, создавая всему сочинению характер глубокого философского раздумья. Бурный эпизод «Poco accelerando» и романсовое «Adagio» воспринимаются будто возникшие в звуках волны былого. Элегические транспозиции внезапно устремившейся ввысь мелодии мерцают в сопоставлении (на расстоянии): от скерцозного ля-минорного «mezzo piano» к светлейшему в регистровом «pianissimo» до-мажору, словно знаменуя собою ангельское пение. «Largo» коды закрепляет собою хоральное умиротворение в угасающем последнем аккорде «morendo». Удивительное ментальное попадание в настроение и образ этого произведения, на мой взгляд, звучит в поэтике прозы младшего внука Поленова – Федора Дмитриевича (морского офицера, директора музея, члена Союза писателей). Я слышу рассказ Ф.Д. Поленова «Одинокий клен», посвященный памяти старшей дочери художника Екатерины Васильевны Поленовой-Сахаровой (в книге «У подножия радуги» 1 ): «Всегда темна еловая аллея и кажется немного таинственной. Сегодня это особенно чувствуется под настроением унылого пасмурного дня. Захожу в привычный сумрак и останавливаюсь от неожиданности. Аллея осветилась. Она буквально озарена жарким пламенем листвы Одинокого клена, стоящего посреди лужайки в конце аллеи. Пройти до него двести метров – дело нехитрое. Случайный пешеход и не задумается над древесной судьбой высоких елей, так много повидавших на своем веку. <…> Помню этот клен совсем молодым. Сейчас он состарился, но каждую осень продолжает радовать людей вечно юным заревом желтых листьев, отразивших солнце. Пусть так и будет всегда. Пусть светит клен людям в те короткие дни запоздалой осени, пока не облетела его листва и золотым ковром не легла на землю». После первой русской революции 1905 г. Поленов с радостью вошел в число организаторов «Секции содействия устройству деревенских и фабричных театров», возглавив работу «Секции рабочего и народного театра» при Московском Обществе народных университетов. В «Доме театрального просвещения имени академика В.Д. Поленова» в Москве (на Зоологической улице), который стал базой «театральной лаборатории на всю Россию», были сделаны декорационные и костюмные производства, склады бутафории и мастерские реквизита, театральная библиотека и демонстрационный зал. В целях расширения и упрощения подготовки театральных представлений, Поленов разработал тридцать типовых декораций (для постановок Ж.-Б. Мольера, А.Н. Островского, А.С. Пушкина, Л.Н. Толстого, И.С. Тургенева, А.П. Чехова и др.). 1 Поленов Ф.Д. У подножия радуги: Документальные рассказы. М.: Культура, 1992. С. 164.