"ГЕНИЙ МЕСТА":ВЫДАЮЩИЕСЯ ДЕЯТЕЛИ ТУЛЬСКОГО КРАЯ-ГОРОДУ И МИРУ

109 Самозванец все-таки способен испытывать укоры совести, проливая русскую кровь (“Кровь русская, о Курбский, потечет!”). Димитрий же Хомякова художественно более прост. Это романтический герой – «одиночка», восторженный и наивный в сложных политических хитросплетениях, основное отрицательное качество которого – отсутствие религиозности и подлинной любви к народу. По–иному трактует Хомяков и образ Марины Мнишек. Если в «Борисе Годунове» Пушкин изображает её тщеславной, властолюбивой; она говорит о любви к Дмитрию лишь до тех пор, пока не узнаёт о том, что он самозванец («…пока твоя нога // Не оперлась на тронные ступени … Любви речей не буду слушать я»). Марина же в драме Хомякова не столь прямодушна, она любит Дмитрия, что не мешает ей влиять через него на отношения с Литвой, на утверждение в России католической веры («Не древний род любила я в тебе … Но пламенный порыв души твоей». Марина здесь заботится скорее не только о личном благе, но и о благополучии своей родины. («Не разрывай ты с западом союза!//Подумай сам, как Ватикан хитёр … О милый друг, тебе нужна Литва,//Чтоб усмирить народное волненье, // Чтоб укрепить ещё нетвёрдый трон…»). Явно влияние на драму Хомякова и «Истории Государства Российского» Карамзина. Дмитрия Самозванца мучает вопрос: «Забыты ли все сказки Годунова? Забыты ль все сомненья обо мне?». К нему является дьяк Осипов: «Внимай же мне, Григорий, беглый инок! Оставь престол и кайся! Не твое Наследие потомков Мономаха…», и Дмитрий стремится как можно быстрее расправиться с ним, дабы не пустить слух по Москве. По мнению Хомякова, историческое назначение фигуры Димитрия - быть «божим мечом, карателем преступленья, // Лежащего над русскою страной», о чём мы узнаём из монолога дьяка Осипова. Сравним у Карамзина в «Истории государства Российского» в главе «Лжедмитрий»: «мучеником хотел быть и дьяк Тимофей Осипов: пылая ревностию изобличить расстригу, он … торжественно, в палатах Царских, пред всеми Боярами, назвал его Гришкою Отрепьевым, рабом греха, еретиком … Лжедмитрий … велел умертвить сего в истории незабвенного мужа» 1 . Секретарь Дмитрия, поляк Ян Бучинский, обвиняет Шуйского в измене законному царю, боярин получает помилование, едва не лишившись жизни на Лобном месте. За ту же вину казнят дворянина Тургенева и купца Фёдора Конева. Во втором явлении второго действия Шуйский олицетворяет собой классический образец народного героя, смиренного мученика, несправедливо обвинённого царём. В дальнейшем Шуйский раскрывает своё лицемерие и властолюбие. Лучшую характеристику ему даёт племянник Скопин-Шуйский: «Он может льстить и думать об убийстве, И ласково отраву подавать, И кланяться, и сладко улыбаться, И между тем выглядывать, куда Кинжал верней, смертельнее ударит». Нарушив обещание, и не созвав Земский собор, Шуйский становится царём: «Венец, венец! Как сладок этот звук!//… О, для тебя как много // Я претерпел!». В финале драмы Шуйский и Самозванец меняются местами во мнении зрителя- читателя: Дмитрий предстаёт понапрасну убитым романтизированным героем, 1 Карамзин Н.М. История государства Российского. Царствование Лжедмитрия. URL: http://magister.msk.ru/ library/history/karamzin/kar11_04.htm (дата обращения - 6.12.2013).