ДЕТИ И ДЕТСТВО В ИСТОРИИ КУЛЬТУРЫ: СОВРЕМЕННЫЕ МЕЖДИСЦИПЛИНАРНЫЕ

131 О книгах пишут и в связи с глубоко трагическими переживаниями: По ее (бабушки) настоятельной просьбе – «всю ночь читай надо мной» – я, не поняв, о чем идет речь, честно просидела одна в комнате, рядом с ее телом, всю ночь читая при коптилке «Три мушкетера» (А. А. Сванидзе, Челябинск). Книги же приобретают свою – драматическую – субъектность: «К сожалению, во вре- мя войны маме пришлось эти книги [из родительского дома] продавать на база- ре» (Ж. Б. Логашова); «Если ты попадешь в мою комнату, то найдешь книги и материалы, которые можно употребить в качестве топлива. Война – враг куль- туры. Во время войны гибнут культурные ценности. Во всяком случае, ваше здо- ровье для меня неизмеримо ценнее даже лучших моих книг» (Е. А. Беляев). В памяти историков всеобъемлющий характер и всепроникаемость чтения – универсальная, коллективная характеристика эпохи: «Читали все (кроме няни Фроси) и всё – книги, газеты, журналы. Взрослые (да и я), конечно, читали и газе- ты (или хотя бы газету), которые всегда выписывали, чаще всего ‟Правду, ‟Известия, ‟Вечернюю Москву”, ‟Литературную газету, ‟Московский комсомо- лец…, а из журналов, например, ‟Новый мир. Мы, поколение помладше, читали все подряд, что попадало в руки. … Отчим настаивал и на отечественной, и на за- рубежной классической литературе. Он вообще очень стремился вырастить меня образованной девочкой. В семье особенно любили Пушкина, Тургенева, Диккен- са, Достоевского, Толстого. Пользовались библиотеками, часть которых продол- жала функционировать и во время войны» (И. С. Пичугина, Москва). Окружающий мир, по свидетельствам современников эпохи, был пронизан идеей чтения, что подтверждается и немногими визуальными источниками – книги в руках как атрибут для до- и послереволюционных постановочных фо- тографий; книги как часть интерьера – на редких снимках домашней обстанов- ки; воспитатель детского сада, читающая своим подопечным; фотография ма- мы, работающей в библиотеке; школьная фотография девочек, одна из которых, улыбаясь, держит книгу; наконец, снимок школьного театра с любимой учи- тельницей литературы – знаменитой Любовью Рафаиловной Кабо – писатель- ницей и педагогом. Одним из проявлений литературоцентричности повседневной жизни детей и подростков того времени была популярность литературного творчества в раз- ных жанрах. «В 8 классе среди нас началась эпидемия стихотворчества. Не ми- новал поэтический угар и меня. Тематика была разной: времена года, больнич- ные мемуары (мне удаляли гланды), Легенда о красавице Рице, бросившейся в озеро и т. п. Были и потуги на философское осмысление мира: ‟Учиться б рад, прислуживаться тошноˮ, ‟Александр Наумович, перестаньте умничатьˮ. Но ос- новной темой оказались эпиграммы на одноклассников… Вспомнилось, что в третьем классе на уроке литературы мы отмечали освобождение Орла в авгу- сте 1943, и каждая ученица должна была написать что-либо известное ей об этом городе из литературы или сочинить какое-нибудь четверостишие. Я напи- сала тогда стихотворение: