ДЕТИ И ДЕТСТВО В ИСТОРИИ КУЛЬТУРЫ: СОВРЕМЕННЫЕ МЕЖДИСЦИПЛИНАРНЫЕ

119 муарах сами стремились встать на место «изучаемого объекта», быть не только кропотливыми исследователями, но и создателями исторического источника, подробного и полезного для будущих поколений (особенно это характерно для мемуаров В. Н. Харузиной и Н. Д. Флиттнер). Свое желание написать воспоми- нания женщины-историки объясняли так: «оставить черты старого быта, из ко- торого вырос» 1 , «терпеливо и тщательно собрать, правдиво, хотя бы и субъек- тивно правдиво отразить все, что вспоминаю я о своем детстве и юности, о том, что меня окружало, что меня растило, чего уже нет, что безвозвратно умерло» 2 , «…не столько хочется воссоздать мою прошедшую жизнь саму по себе, сколь- ко тот неповторимый мир с его бурями и штилями, ненавистью и любовью, ге- роизмом и подлостью» 3 . Написание мемуаров становилось формой психологи- ческого эскапизма: историки пытались «спрятаться» в детских воспоминаниях, скрываясь от неприглядной реальности. Необходимо отметить, что линейная структура мемуарных текстов влияла на воспоминания женщин-историков о своем детстве: практически каждая из них обращала особое внимание на момент, с которым она связывала увлечение историей, или ситуацию, оказавшую влияние на ее профессиональный выбор и становление как историка. Представление детства как важнейшего этапа формирования личности проявлялось также в описаниях первых гендерных конфликтов: необходимость соответствовать традиционным социальным ролям и желание выбрать исследовательскую стезю провоцировали внутренние и межличностные противоречия. Уже во взрослом возрасте женщины размыш- ляли о том, почему они вместо судьбы жены и матери выбрали профессию ис- торика и пытались найти этому объяснение в детских воспоминаниях: первом знакомстве с историческими романами, научно-популярной и исследователь- ской литературой; общении со старшими родственниками (примечательно, что именно родственники мужского пола, в первую очередь отцы и старшие братья, оказывали наибольшее влияние на выбор образовательных и профессиональ- ных стратегий исследовательниц, они же знакомили дочерей и сестер с совре- менной им научной литературой). В целом, мужской профессиональный путь развития казался крайне привлекательным для женщин-историков, например, египтолог Н. Д. Флиттнер писала: «Ну уж нет, я кончу курсы, а потом непре- менно уеду куда-нибудь путешествовать... и знаешь, я думаю все-таки добиться своего, я думаю все-таки стать как Шлиман, как Гумбольдт... Я, тетичка, буду когда-нибудь старой ученой, у меня будет камердинер Joham и ручной попу- гай...» 4 . Детские игры в женских гимназиях нередко были связаны с историче- ской тематикой: этнограф Н. И. Гаген-Торн с удовольствием вспоминала игру в рыцарский турнир с гимназическими подругами 5 , С. В. Житомирская расска- зывала об играх в индейцев и белых по мотивам произведений Фенимора Ку- 1 Щепкина Е. Н. Воспоминания // РГАЛИ. Ф. 569. Оп. 2. Д. 3. Л. 1. 2 Флиттнер Н. Д. Воспоминания // АГЭ. Ф. 63. Оп. 1. Д. 4. Л. 2. 3 Гутнова Е. В. Пережитое. М., 2001. С. 5–6. 4 Флиттнер Н. Д. Воспоминания // АГЭ. Ф. 63. Оп. 1. Д. 4. Л. 151об. 5 Гаген-Торн Н. И . Memoria… С. 6.