ЗА ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ КАДРЫ, 1993 г.

ФРАНЦУЗЫ К НАМ ВЕРНУТСЯ Да, они, конечно же, отгадали название повести Л. Н. Толстого «Крейцерова соната», зашифрованное в этой импровизированной игре «Поле чудес». И получили призы — традиционные русские сувениры. А до этого кульминационного момента так же, соревнуясь, отгадывали русские имена, фамилии русских художников, города СНГ. И все это — живо, весело, увлеченно — с настоящим галльским темпераментом. Так проходил в ТГПИ последний день стажировки французов, изучающих русский язык. Их двенадцать. Они приехали на десять дней в Россию из небольших французских городов — Кольмара, type. Русский язык изучают на вечерних курсах в культурном центре г. Кольмара. Среди них — учителя, инженеры, следователь и сотрудник мэрии, художник и будущая актриса, секретари торговых центров. В Tyjre их радушно встречали и обучали и. о. заведующего кафедрой французского языка Галина Витальевна Овчинникова, заслуженный учитель России, преподаватель школы-лицея № 1 Се­ рафима Михайловна Карелина и ассистент кафедры французского языка ТГПИ Кристина Робертовна Аристова. Самые молодые в группе — Кристиан Энриш и Клер Пюигрэнье. Кристиан — художник-оформитель детских книг и журналов. А Клер — студентка театрального института. Оба в восторге от русской классической литературы, особенно любят Л. Н. Толстого, Чехова, Тургенева и Достоевского. Нравится им и современное русское кино, которое, оказывается, теперь частенько показывают во Франции. Но по-прежнему самым близким по мироощущению русским кинорежиссером для них остается Никита Михалков. Русский язык кажется им невероятно'сложным, но и неповторимо красивым, непохожим на другие языки. И Клер, и Кристиан надеются, что русский язык поможет им в их профессиональной деятельности. Клер мечтает попробовать свои силы в русской театральной труппе или приехать в Россию с французским театром, а Кристиан уверен, что новые впечатления, русская природа и русская живопись подскажут оригинальные сюжеты для его рисунков и иллюстраций, помогут лучше понять культуру другого народа. Всем гостям понравилась Тула. Французских студентов привели в восхищение старые деревянные тульские домики — с их резными наличниками и карнизами, ажурными печными трубами и затейли­ выми крылечками. И нам, тулякам, остается только пожалеть вместе с гостями, что этих полусказочных избушек с каждым годом все меньше и меньше. Как художник Кристиан не мог не заметить унылого однообразия современных городских кварталов. К счастью, у них, во Франции, все иначе. По утверждению Кристиана, и в самых новых районах французских городов почти невозможно найти двух одинаковых зданий. По просьбе гостей из Франции их поселили в семьях студентов ТГПИ. И, помимо «роскоши человеческого общения», французы в полной мере смогли оценить известное русское хлебосольство, щедрость и доброту хозяев. А еще были поездки — в Ясную Поляну, в музей В. Д. Поленова, в Москву. И кажется, все они, как обещали, еще приедут сюда — на эту яснополянскую землю, на эти окские берега. Т. А Л Е Ш И Н А . НА С Н И М К А Х : моменты игры. Фото Е. К О Н Д Р АШ О В А . НОВЫЕ КНИГИ О В. В. МАЯКОВСКОМ «...каждый величий по­ эт должен пережить спер­ ва непризнание, потом признание, потом з а б в е ­ ние — и возвращение к се­ бе». В. ШКЛОВСКИЙ . 19 июля исполнилось 100 лет со дня рождения Владимира Маяковского. Этот юбилей — ■ ряду важнейших междуна­ родных культурных событий ЮНЕСКО. Маяковский жил в трудней­ шую эпоху ломки старых отно­ шений и переоценки ценностей в стране, которая переживала наиболее драматические годы своей истории, и в его творче­ стве, в мыслях, в делах не все было равнозначно. В дни крити­ ческого пересмотра многих ли­ тературных репутаций и автори­ тетов, естественно, ждет нового аналитического исследования и такое сложное явление, как личность и творчество Маяков­ ского. Книга известного критика и литературоведа Александра Ми­ хайлова «Мир Маяковского: взгляд из восьмидесятых» (М., 1990) является одним из наибо­ лее значительных в последние годы исследований жизни и творчества В. В. Маяковского. Автор старается заново внима­ тельно прочесть то, что Маяков­ ский сказал нам, своим по­ томкам, «как живой с живыми говоря», и при этом по возмож­ ности проникнуть в душу поэта, вглядеться в его время, понять и оценить те сложнейшие исто- рико-литературные процессы, в которых складывалась творче­ ская индивидуальность поэта. Вторая половина восьмидесятых годов в литературе стала време­ нем прозрений, не скованным канонами старого мышления. Это позволило автору снять «хрестоматийный глянец» с Ма­ яковского и оценить как силь­ ные, так и слабые стороны в творчестве поэта. Резкая критика Маяковского содержится в выпущенной, на­ конец, у нас в стране книге Юрия Карабчиевского «Воскресение Маяковского» (М., 1990). Это книга-спор, книга-вызов, опро­ кидывающая многие, если не все, устоявшиеся представления о Маяковском. Книга создала водоворот в тихой заводи тради­ ционного маяковедения еще по­ сле первого своего издания в Мюнхене в 1985 году. Автор вместе с читателем проходит по всем основным страницам жиз­ ни и творчества Маяковского (включая обстоятельства его ги­ бели) и приходит к независимым и неожиданным выводам. С ав­ тором можно соглашаться, мож­ но не соглашаться, но его книга написана талантливо. Владимир Маяковский и Лили Брик. Это одна из примечатель­ нейших любовных пар, изве­ стных истории мировой литера­ туры, и их любовь всегда при­ влекала внимание серьезных ис­ следователей и злопыхателей почти в одинаковой степени. Для одних этот роман — отталкива­ ющий пример декадентской буржуазной морали, другие ви­ дят в нем образец «любви поэта» и своего рода бытовой эксперимент, смелую попытку создать новый тип любви и дружбы. Книга Б. Янгфельдта «Любовь — это сердце всего: В. В. Маяковский и Л. Ю. Брик» (М., 1991) воспроизводит пере­ писку В. Маяковского и Л. Брик в 1915— 1930 годы. Ясно, что переписка возникла и велась без оглядки на историю, и это делает ее особенно интересной и до­ стоверной в качестве историко- литературного документа. Письма Маяковского — быто­ вые, деловые, написанные без литературных амбиций,— вели­ колепно передают темперамент и эмоции корреспондента, по­ зволяют оценить его как поэта и человека. Так же как и в своей поэзии, Маяковский редко ста­ вит знаки препинания, его син­ таксис свободен от установлен­ ных правил, а орфография оши­ бочна. Письмам Маяковского противостоят письма Л. Ю. Они тоже написаны без литератур­ ных установок, темпераментно и капризно, но по всем правилам правописания: результат хоро­ шего образования. Ценность этой корреспонден­ ции состоит именно в отсутствии литературности — и в исключи­ тельной интенсивности, с кото­ рой она велась. Из этих писем, открыток, телеграмм мы получа­ ем довольно скудную информа­ цию об идеях переписываю­ щихся, но зато очень хорошее представление об отношениях между Маяковским и Лили Юрь­ евной и о роли Осипа Максимо­ вича в «семье». Учитывая все слухи, порожденные совместной жизнью этих трех людей, эт< чрезвычайно важно. Кроме этих, наиболее значи тельных, на наш взгляд, исследо ваний жизни и творчества Мая ковского, в последние годы поя­ вилось много публикаций о та­ лантливом поэте. Настало время по справедливости оценить сти­ хи и поэмы Маяковского. И каж­ дый может это сделать исходя из своих вкусов и пристрастий. Составила библиограф Е. Н. КОЗЫРЕВА. Я всегда думала, что успею выучить французский. Мне даже казалось, что это не так уж и трудно, когда я слышала, как свободно, легко и ... изящно говорил по-ф ранцузски мой отец, покоряя им не только поколения студенток иняза, но и настоящих ф ранцуженок. Отец обожал свою специальность пе­ реводчика, любил не только учить, но и учиться языку. Судь­ ба распорядилась так, что вме­ сто того, чтобы уехать на работу во Ф ранцию , в ЮНЕСКО, он должен был стать ректором нашего института, но сердце его навсегда, навеки было отдано профессии — языку, его тайнам и законам. У нас дома было принято говорить на забавной смеси разных языков, которые знали отец и мама, и сейчас *я часто ловлю себя на том, что они «говорят» на папином фран­ цузском или папиной латыни. Но вслух я теперь говорю только по-русски, а звучание ф ранцуз­ ской речи вызывает острую ностальгию. С его смертью пришел конец не только м оем у детству, но и многим годам зрелости. Когда я была ребенком , я очень горди­ лась отцом, считая его исключи­ тельным человеком. Ни у меня, ни у моей сестры никогда не было проблемы отцов и детей, мы привыкли считать себя одним целым с нашими родителями. Что-то от этой детской прекрас­ ной веры осталось во мне и сей­ час, хотя со временем я стала замечать в отце и слабости, и особенности характера. М ноги­ ми чертами своей личности, многими привычками и принци­ пами я обязана отцу, хотя со­ знаю, что наверняка далеко не все из них подходят для се­ годняшней жизни. Мой отец был из всегда ред­ кой породы Дон Кихотов, рыца­ рей, джентльменов. Несмотря на разные жизненные обстоятель­ ства, он был человеком с прин­ ципами, с четко определенным жизненным кредо, и хотя он из очень простой семьи, на многих производил впечатление аристо­ крата, для которого совесть и честь, долг и закон превыше всего. Да так оно и было. Вероятно, ком у-то он казался недостаточно открытым, компа- О МОЕМ ОТЦЕ: POST MORTEM нейским, м ож ет быть, сухова­ тым, «застегнутым на все пуго­ вицы», но, я знаю, каждый мог быть уверен в его исключитель­ ной порядочности, благородстве и честности. На моей памяти есть эпизоды его отношений с людь­ ми в обстоятельствах, когда я сама, несмотря на свое психо­ логическое образование, нажила бы массу врагов, но отец, оче­ видно, руководствовался ж и з­ ненным тезисом Сары Бернар: «Жизнь слиш ком коротка, чтобы узатить ее на ненависть, надо больше любить и сильнее прези­ рать». Именно внутренний стер­ жень, делающий его выше ме­ лочных обстоятельств, и позво­ лял ему внешне спокойно выно­ сить горечь несправедливых обид, прощать чужие истери­ ки ... Не в его характере было унижать людей, навязывать им свою позицию, смеяться над их неудачами, самоутверждаться за их счет. Я всегда завидовала тому, что папа старался опирать­ ся в лю бом человеке на то хорошее и чистое, что в нем есть; 'он умел скрывать непри­ язнь и никогда не злоупотреблял правами, данными ему д олж но­ стным положением, для отмщ е­ ния своих обид. Знаю я и то, что его работа приносила куда боль­ ше разочарований, неоправдан­ ных ожиданий, чем радости. Я никогда не встречала более терпимого человека, способного многое простить и никогда не напоминать людям об их не самых лучших словах и поступ­ ках. Я верю, что многие, когда папа умер, хотели бы взять назад сказанное и сделанное, и я сама в этом смысле не исключение. Но я всегда буду благодарить судьбу за то, что мне достался именно такой отец. Папа действительно был пре­ дан делу, иногда даже до смеш ­ ного был обязательным и вер­ ным тому, что другие легко обходили. Он считал, что все личные неурядицы переносимы, если это не вредит институту. Он, на мой взгляд, умел привлекать на сторону общ его дела даже тех, кто не во всем симпатизиро­ вал ему как личности. Он был из тех, кто готов принять на себя ответственность, а это в любые времена — редкое качество. Но дело в том, что принятие на себя ответственности всегда сопря­ жено с работой на износ. Отец действительно верил, что общие усилия способны сделать мис лучше, хотя бы и в небольш ое масштабе. Наверное, в чем-тс мой папа был наивным челове­ ком : он искренне верил в спра­ ведливость, в порядочность, в личный пример, в вечные ценно­ сти. С первого до последнего дня своего руководства институ­ том он стремился к тому, чтобы наш вуз выделился из череды провинциальных институтов, что­ бы у него было свое лицо, своя «индивидуальность», чтобы бы­ ло больше профессионалов и эн­ тузиастов своего дела. Кроме нас с сестрой, у него были «дети», судьба которых волнова­ ла его не меньше, чем наша,— это факультеты нашего институ­ та, характеры которых он знал чуть ли не наизусть, успехи которых радовали, как свои собственные. Я помню ,каким счастливым отец приезжал до­ мой, если работу института хва­ лили, если случалось что-то хорошее. Он ревниво следил за отзывами об институте и реши­ тельно защищал его, если что-то не ладилось. Д аже крошечные удачи и успехи способны были наполнить отца энергией и энту­ зиазмом. В такие минуты, веро­ ятно, он и не жалел, что вы нуж ­ ден был стать ректором , эти события, наверное, оправдывали для него весь нелегкий труд руковод ства... После папиной смерти полови­ на института почему-то стала называть меня Евгенией Георги­ евной, и я уж е никого не поправ- ляю, потому что понимаю — это, действительно, «выговаривается само». И я благодарна всем, кто делает эту ош и б ку ... Е. Е. САПОГОВА. Редактор Т. Е. КОСТИНАГ* Издательско-полиграфическое объединение «Лев Толстой Заказ № 5088