Вестник ТГПУ им Л.Н. Толстого №5 2008

№ 5, 2008 ВЕСТНИК ТГПУ им. Л. Н. Толстого нок, оказываясь в неизменно жесткой тек­ стуально-терминологической корреляции с понятием животности в рамках устойчи­ вой семантической конструкции «живот­ ная личность». Последняя, как правило, выступает в значении «индивид», т. е. непосредст­ венно указывает на факт пространственно- временной, эмпирически фиксируемой отдельности человека от мира и других существ, которые его окружают. Иначе го­ воря, «животная личность» есть не что иное, как антропологический фантом, рож­ денный внешним ощущением физической обособленности человека по отношению к другим предметам внешнего мира и под­ держиваемый осознанием его безысходной замкнутости в пространственно-временных пределах, совпадающих с границами суще­ ствования эмпирически обнаруживаемой индивидуальной телесности. Таким обра­ зом, утверждать, что личность и есть иско­ мое определение человеческой сущности, значит, согласно Толстому, впадать в са­ мое опасное и непростительное из всех свойственных человеческому сознанию за­ блуждений - «суеверие личности». «Чело­ век - все и ничто, а он думает, что он - что-то. В этом вся ошибка - грех. От этого суеверие личности» [там же, 338], являю­ щее собой иллюзию ее онтологической реальности и антропологической самодос­ таточности. «Нет более распространенного суеверия, как то, что человек с его телом есть нечто реальное. Человек есть только центр сознания, воспринимающего впечат­ ления» [там же, 457], - категорично заклю­ чает Толстой. В результате рождающееся на грани низшей животной стихийности и высшей духовной целесообразности бы­ тия сознание человека неизбежно оказыва­ ется предельно дуалистичным, расколотым на два уровня - низшее и высшее сознание. Первое есть «сознание своей отделенности от Всего», задающее понятия телесности, материи, движения, т. е. пространственно- временную матрицу бытия; второе - «сознание своей причастности ко Всему, сознание своей вневременное™, внепро- странственности, своей духовности, созна­ ние всемирное™», которое «ничем не ограничено и всегда равно само себе» [там же, 84]. Их иерархия обусловлена тем, что низшее сознание прозрачно для высшего, а потому полностью подчинено ему, в то время кйк высшее сознзние в своей неиз- бежной эманации за пределы его эмпири­ чески сознаваемого «Я» не может быть определено в пространстве ограниченного человеческого опыта. Тем самым личностное начало Толстой рассматривает как источник и средоточие подавляющего большинства наиболее опасных и губительных для человека оши­ бок и иллюзий, лишающих его возможно­ сти адекватно идентифицировать свою подлинную сущность с тем вневременным и внепространственным абсолютным соз­ нанием Всего, которое и составляет един­ ственно прочный фундамент истинной жизни. «Сознание личности для человека - не жизнь, но тот предел, с которого начи­ нается его жизнь» [4, 463], в своем пре­ дельном выражении представляющая собой не что иное, как «перенесение своего я из отделенного в нераздельное, всемир­ ное...» [3,84]. Это означает, что личность, как эмпирическое «Я», ослабляет и обед­ няет человека, сужая его жизненный кру­ гозор до рамок личного блага. Однако сама по себе «животная лич­ ность» не обладает способностью «заявлять» какие-либо требования, в том числе и пре­ тензии на собственное отдельное благо. Данную функцию всегда выполняет разум или «разумное сознание», которое по приро­ де своей неизбежно находится в оппозиции к личноста, заключая в себе онтологически противоположное ей универсально-надлич­ ностное начало, присутствующее в каждом человеке. Более того, «разумное сознание включает в себя личность. Личность же не включает в себя разумное сознание. Лич­ ность есть свойство животного и человека, как животного. Разумное сознание есть свойство одного человека» [4, 462]. Следо­ вательно, именно «разумное сознание», под­ чиняя себе личность, определяет сущность человека в качестве разумного существа. Однако, составляя внутренний стержень человеческого «Я», оно неизбежно разру­ шает его, растворяя в безличной бесконеч­ ности Абсолюта. Этот напряженный и непреодолимый онтологический антаго­ низм эмпирической личности и «разумного сознания», выражающий себя как дилемма