Вестник ТГПУ им Л.Н. Толстого №5 2008

Ш 1ИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ д. Ю. Шелков ХРИСТИАНСКИЕИЯЗЫЧЕСКИЕМОТИВЫ ВПОЭМЕВ. В. МАЯКОВСКОГО«ФЛЕЙТА-ПОЗВОНОЧНИК» В статье рассматриваются христианские и языческие мотивы в поэме В. В. Маяковского «Флейта-позвоночник», выявляется их эстетическая роль и функциональная значимость. Художественная система поэта формировалась в контексте религиозно-философской мысли Серебряного века. Представители рус­ ского «духовного ренессанса» отвергали «историческое» христианство за его не­ способность вместить в себя языческую радость земного бытия. Синтез образов Христа и Диониса в поэме «Флейта-позвоночник» восходит к эстетическим кон­ цепциям Ф. Ницше и Вяч. Иванова. «Языческий Христос» Маяковского силой по­ этического слова творит совершенное мироздание. В его основе - гармоничное единство человека, природы и социума. Художественное мышление В. В. Мая­ ковского формировалось в эпоху авангар­ дистского искусства, когда «главенствующей стала воля автора, претендующего на то, чтобы занять место Бога-творца» [3, 116]. Отсюда «богоборческие амбиции» поэта и его надежды на мощные созидательные силы нового искусства. «Социальный во­ прос» в произведениях Маяковского не­ разрывно связан с размышлениями о Твор­ це мира и о Человеке, который таит в лоне своей личности все возможности для того, чтобы в будущем стать «бога самого ми­ лосердней и лучше». Вселенская драма времени и вечности сливается воедино с «личной» мистерией лирического героя поэмы «Флейта-позвоночник» (1915). Остро воспринимая несовершенство бытия и человеческих отношений, лириче­ ский герой Маяковского готов снова вер­ нуться к Богу, обрести веру в мудрость Создателя и признать его всемогущество. Красота и гармония, разлитые в природе, несут на себе печать божественного за­ мысла, славы и всеведения Творца: «Если правда, что есть ты, / боже, / боже мой, / если звезд ковер тобою выткан...» [1,201]. Восхищение героя «звездным ковром» как величественным творением Господа сродни библейскому пережива­ нию универсума: «Когда взираю я на не­ беса Твои - дело Твоих перстов, на луну и звезды, которые Ты поставил, то что есть человек, что Ты помнишь его?..» (Пс„ 8: 4-5). Отлученный от этого таинственного и прекрасного мира, поэт жаждет раство­ риться во вселенской гармонии и любви без остатка, но Всевышний жестоко мстит герою за его богоборческий бунт; за вызов, брошенный небесам; за кощунственное смешение анафемы и молитвы: «Вот я бо- гохулил. / Орал, что бога нет, / а бог такую из пекловых глубин, / что перед ней гора заволнуется и дрогнет, / вывел и велел: / люби!» [там же, 200]. Лирический герой поэмы умоляет Бога заменить ему это на­ казание любым другим, пусть даже самым страшным, но «Всевышний инквизитор» не ведает, что такое милосердие: «Бог до­ волен. / Под небом в круче / измученный человек одичал и вымер» [там же, 200]. Создатель выступает в поэме не только как виновник душевных терзаний героя, но и как персонификация захлестнувшего мир зла. Маяковский демифологизирует образ Всевышнего и подает его в преломленном, травестийном ракурсе, что является одной из форм объективации метафизической проблематики. Горькое разочарование в любви и тоска по настоящему, искреннему чувству 28