Вестник ТГПУ им Л.Н. Толстого №3 2005

ФИЛОЛОГИЯ № 3, 2005 нию, как Жуковский, в конспекте из Ла- гарпа (1807) суммирующий его суждение о Клавдиане одной фразой: «Клавдиан есть надутый, напыщенный стихотворец, кото­ рый скучает пышными, отборными фраза­ ми» [2, 78]. Пушкин, знакомясь в лицей­ скую пору с римской словесностью по пособию Эшенбурга в обработке Кошан- ского, мог найти характеристику Клавдиа- на в тех же красках «неестественности / напыщенности»: «В числе Эпиграмм и других его мелких Стихотворений, много есть хороших: но вообще мысли, картины и выражения, ознаменованы печатью лож- наго вкуса, уклонившагося от природы, которой был свойствен его веку. Однакож при всем том, можно находить искры гения и пиитическаго дара» [14, 442]; при этом упадок римской культуры описан так: «С падением Республики, истинный вкус ис­ порчен; чувство прекраснаго исчезло: одне пустыя прикрасы, и мнимое, условное изящество имели цену. Природа уступила место» принужденному Искуству; здравая Философия, мелочным утончениям Софис­ тов; доколе наконец, вторжение варваров, внутренние мятежи, распри язычества с правилами Христианской Веры, разделе­ ние Империи, и напоследок перенесение Столицы в Константинополь, угасили свет Наук совершенно, и ускорили конечное падение Рима» [14, 94-95]. Итак, когда о Клавдиане речь идет как о поэте напыщенном, это значит, что он рассматривается в координатах высокого и (факультативно) примыкающего к высоко­ му естественного. Далее мы рассмотрим один казус эстетической мысли XVIII в., где образ Клавдиана как поэта, иллюстрирую­ щего еще одну перверсию высокого (смеж­ ную с напыщенностью), исподволь теряет всякую связь с исторически реальным Клавдианом. Хью Блер, профессор риторики и изящ­ ной словесности Эдинбургского университе­ та, один из самых авторитетных для рус­ ской эстетической мысли представителей шотландской школы 1, рассуждает о высо­ ком следующим образом: «Наипаче у древних писателей должны мы искать са­ мых разительных примеров высокости. Кажется, что ранния времена света, и гру­ бое непросвещенное состояние обществ, наипаче благоприятствовали высокости. Человеческой ум был тогда весьма накло­ нен к удивлению и к изумлению. Обретая безпрестанно новые и странные предметы, воображение их сохранялось в пылкости, и страсти их возходили часто до крайности. Они мыслили и изъяснялись вольно и без всякаго принуждения. С успехами усовер­ шенствования обществ людской ум и раз- положение претерпели перемену, которая более преклоняет их к точности, нежели к силе и высокости» [1, 28]. Обсудив пример высокого, взятый Лонгином из книги Бытия, Блер указывает на краткость и простоту как залог высоко­ го, приводя в пример гомеровского Зевса, помавающего бровями. «То движение,- говорит он далее,- которое возбуждается высоким описанием, по свойству своему не приемлет никакой умеренности, и не мо­ жет пребыть в посредственном состоянии; но оно должно нас, или привести в высо­ чайшей восторг, или, ежели оно в действии своем безуспешно, оставить нас в неприят­ ном и нам противном положении. Мы ста­ раемся возвышаться купно с писателем; воображение возбуждается, и напрягается; но оно должно быть поддерживаемо; и ежели среди своего напряжения внезапно будет оставлено, то должно оно с пречув- ствительным ударом низринуться. Когда Мильтон в бою своем между ангелами, представляет их якобы они взрывали горы, и метали оныя друг на друга, то в сем его описании нет, по примечанию г. Аддисона, иных обстоятельств, кроме таких, кои дей­ ствительно высоки. Отместсвоих вовсе металисястраны, Итвердые бугры со всеютяготою, Слесами, с камнями, с сокрытойвнихводою, Взрывалииподняв замшисты их верхи, Таскали в бешенстве везде вруках своих. Сия идея о исполинах метающих горы, которая сама по себе столь велика, учинена Клодианом странною и смешною, тем од­ ним обстоятельством, якобы один из сих исполинов, вскинув на рамена свои гору Иду, держал оную в сем положении, купно с рекою по оной текущею и вдоль тела его низвергающеюся. Виргилий в описании своем горы Этны погрешил в некоторой неточности сего рода». Разобрав погреш­ ность вергилиевской фразы ‘avulsaque