Вестник ТГПУ им Л.Н. Толстого №3 2005

№ 3, 2005 ВЕСТНИК ТГПУ им. Л. Н. Толстого Апелляция к Пушкину предотвращала воз­ можность подобного толкования апостоль­ ских мотивов. Еще более важным пред­ ставляется размышление О. Мандельштама в статье «Пушкин и Скрябин»: «Христиан­ ское искусство всегда действие, основан­ ное на великой идее искупления. Это - бесконечно разнообразное в своих прояв­ лениях “подражание Христу”, вечное воз­ вращение к единственному творческому акту, положившему начало нашей истори­ ческой эре». Но искусство, по Мандель­ штаму, «не любит быть жертвой, ибо она уже совершилась, не может быть искупле­ нием, ибо мир вместе с художником уже искуплен», в искусстве заключена «божест­ венная иллюзия искупления», игра «с нами Божества, которое позволяет нам блуждать no тропинкам мистерии». А потому ху­ дожники, по мысли Мандельштама, «как бы вольноотпущенники идеи искупления, а не рабы и не проповедники» [4, П, 315]. Не случайно размышления о христианском искусстве возникают в связи с именем Пушкина. (Более чем вероятно, что Ахма­ това знала основные тезисы этой статьи, написание которой приурочивается ко времени непосредственно или вскоре после смерти А. Н. Скрябина, т. е. к 1915 г.) Мандельштамовское и - шире - акмеисти­ ческое представление о «боговдохновенно- сти» и «жертвенности» искусства противо­ стоит символистскому. Жизнетворчество символистов может быть определено как «акт жертвенного жизнесозидания». У ак­ меистов «жертвенность» искусства - «ил­ люзия», а потому, в отличие от символи­ стов, игра у акмеистов не трансформи­ руется в жизнь, а является собственно ху­ дожественной деятельностью. Соединяясь с апостольским (мифоло­ гическим) контекстом, пушкинский кон­ текст ограничивает создаваемый миф о поэте-женщине рамками культуры, не позволяет искусству вторгаться в область религии. Мифотворчество не становится здесь теургией. Как пушкинский Пророк, по замечанию Вл. Соловьева,- «не настоящий пророк», так и ахматовский поэт-апостол - не настоящий апостол, а «идеальный образ истинного поэта в его сущности и высшем призвании» [8, 247]. Возможность подобного уровневого соположения подтверждают вы­ воды, сделанные Н. Г. Полтавцевой об идее «выравнивания “вечных ценностей” в ху­ дожественной системе Ахматовой: «...пос­ тоянный “вечный образ” ахматовской по­ эзии - Пушкин. Он - “вечный современ­ ник”, всегда живой и ощущаемый не только как высший знак классической па­ радигмы. <...> ...Он может служить точкой исторического отсчета, временным момен­ том, в котором, как в эталоне —Библии, заложены все варианты и ситуации нас­ тоящего, прошлого и будущего» [7, 53]. I. V. Erokhina “EXPERIENCE” OF PUSHKIN ’ IN THE BOOKOF ANNA ACHMATOVA “BELAYA STAYA” In her book “The White Flight” Akhmatova creates a myth about a Poet-Woman’s spiritual way. One of the in three correlative sense contexts which create this myth, is formed by images of the spiritual and creative biography of Pushkin. Pushkin context introduces an apostolic motif but, in combination with mythological (apostolic) context, it limits the created myth, by frames of culture, “narrows” the mythologically wide theme of initiation and sacrificial devotion to the “narrows” and concrete subject of Poet. Литература 1. Белый, А. Стихотворения и поэмы / А. Белый.- М.; JL, 1966. 2. Гаспаров, Б. М. Поэтический язык Пушкина / Б. М. Гаспаров,- СПб., 1999. 3. Кихней, Л. Г. Поэзия Анны Ахматовой. Тайны ремесла / Л. Г. Кихней.- М., 1997. 4. Мандельштам, О. Э. Собрание сочинений: В 4 т. / О. Э. Мандельштам - М., 1991. 5. Непомнящий, В. Поэзия и судьба / В. Непомнящий - М., 1983. 6. Полтавцева, Н. Г. Анна Ахматова и культура «серебряного века». («Вечные образы» куль­ туры в творчестве Анны Ахматовой) / Н. Г. Полтавцева // Ахматовские чтения - Вып. 1: Царст­ венное слово - М., 1992 - С 41-58. 7. Соловьев, Вл. Литературная критика / Вл. Соловьев - М., 1990.