Вестник ТГПУ им Л.Н. Толстого №3 2005

№ 3, 2005 ВЕСТНИК ТГПУ им. Л. Н. Толстого Строки из стихотворения Ахматовой «Судьба ли так моя переменилась...» пред­ ставляют собой в некотором смысле «крат­ кое изложение» первой части послания Пушкина «Чаадаеву» (1921). Главное, что позволяет нам видеть отсылку к Пушки­ ну,- это соединение мотива новой, другой в сравнении с прежней, жизни с образом дикого берега у Ахматовой (указано и ме­ сто создания текста - Севастополь) и стра­ ны, «где прах Овидиев пустынный мой со­ сед», у Пушкина . Важно и возникновение эпитета «сурово», который у Пушкина пос­ ле 1821 г. («К Овидию») стал определяю­ щим в образе «нового» поэта. В лириче­ ском сюжете «Белой стаи» мотив новой жизни также соединен с мотивом обрете­ ния иного голоса, новой песни. Ср.: В стране, где я забыл тревоги прежних лет... . ..Оставя шумный круг безумцев молодых, В изгнании моем я не жалел об них; Вздохнув, оставил я другие заблужденья. . . . .И, сети разорвав, где бился я в плену, Для сердца новую вкушаю тишину. В уединении мой своенравный гений Познал и тихий труд, и жажду размышлений. Владею днем моим; с порядком дружен ум... (Пушкин, «Чаадаеву»); Судьба ли так моя переменилась, Иль вправду кончена игра? Где зимы те, когда я спать ложилась В шестом часуутра? По-новому, спокойно и сурово, Живу на диком берегу. Ни праздного, ни ласкового слова Уже промолвить не могу. (Ахматова, «Судьбали такмоя переменилась...»). Подобные аллюзии на Пушкина по­ зволяют нам «перечитать» сюжет «Белой стаи» с оглядкой на мотивы лирики поэта периода южной ссылки. * Общеромантический эпитет дикий (в значении «перво­ зданный», «не тронутый цивилизацией» и т. п.) в описани­ ях природы и народов Кавказа, Крыма, Черноморского побережья, Бессарабии характерен для Пушкина (см., например, эпилог поэмы «Руслан и Людмила», эпилог поэмы «Кавказский пленник»), А потому дикий берег в соединении с указанием Севастополя как места создания стихотворения у Ахматовой следует рассматривать в этом контексте, и тогда географическая конкретность (побережье Крыма у Ахматовой и берега Дуная в стихотворении Пушкина) снимается, и художественное пространство обоих текстов мыслится единым в противопоставлении другому пространству, как юг - север, дикий - цивилизованный. Обретению новойжизни и новой песни предшествовал мучительный и напряжен­ ный духовный поиск, кульминацией кото­ рого в первом разделе книги Ахматовой, очевидно, следует считать стихотворение «Они летят, они еще в дороге...», где «ос­ тановлено мгновение» рождения поэзии. Композиционно стихотворение делится на три части, которым соответствуют три кат­ рена. Вся первая часть представляет собой реминисценцию из пушкинской «Осени» и отражает «приутотовление» к тому, что должно совершиться. Ср.: Душа стесняется лирическим волненьем, Трепещет и звучит, и ищет, как во сне, Излиться наконец свободным проявленьем. (Пушкин), Они летят, они еще в дороге, Слова освобожденья и любви, А я уже в предпесенной тревоге... (Ахматова). Это состояние «предпесенной трево­ ги» у Пушкина и у Державина, чья строка в качестве эпиграфа предпослана «Осени», сравнивается со сном («Чего в мой дрем­ лющий тогда не входит ум?» - Державин; «Я сладко усыплен моим воображеньем...» - Пушкин). У Ахматовой это также некое оцепенение («И холоднее льда уста мои»). Во второй части запечатлен сам момент ро­ ждения поэзии. Он уподоблен выходу за пределы реального мира в мир иной, транс­ цендентный: «И скоро там, где жидкие бере­ зы, / Прильнувши к окнам, сухо шелестят, / Венцом червонным заплетутся розы / И го­ лоса незримых прозвучат». Внутри строфы происходит стилистический перелом: наро­ читую «прозаичность» лексики, обыден­ ность и реалистичность образов первых двух строк сменяют лексика и образы высокого стиля, которые, будучи нетождественными каждодневной речи, традиционно служат сигналом принадлежности кПоэзии. Основную идейную нагрузку несет третья строфа, образы и мотивы которой проецируются на библейский мотив соше­ ствия Духа Святого. Человек, исполнен­ ный Духом Святым, делается «иным», по­ лучает «иное сердце», обретает новые ка­ чества и новые функции. С этим мотивом связаны мотивы избранничества, наделе­ ния пророческим даром, помазания на цар