Вестник ТГПУ им Л.Н. Толстого №1 2004

№ 1, 2004 ВЕСТНИК ТГПУ им. Л. Н. Толстого рует: «У нас не сложилась пока новая концепция революции 1905-1907 гг.» 11. Новое звучание научным исследованиям могло придать объективное признание колоссальной роли общины в революци­ онном процессе, признание традициона­ лизма, а не революционности подлинной идеологией деревни. А ведь именно к этому вплотную (хотя и с разных сторон) подходили В. П. Данилов, В. В. Кабанов, П.Н. Зырянов,П. С. Кабытов, В.П. Булдаков п. Взгляд на ментальность крестьянства как на ментальность общинную, справедливое указание на исключительную живучесть общинного уклада у В. П. Данилова и Л. В. Даниловой сочетаются с отрицанием архаичности общинного землевладения, с любованием «непреходящими ценностями общинной ментальности - коллективиз­ мом, демократизмом, взаимопомощью, со­ циальной справедливостью, равенством», с утверждением (более чем спорным), что после 1905-1907 и 1914-1916 гг. крестьян­ ский менталитет становится республикан­ ским 13. По-настоящему рубежным явлени­ ем представляется введение в научный оборот термина «общинная революция» Д. И. Люкшиным и В. М. Бухаревым и. Общинный традиционализм крестьянства, вступивший в непримиримое противоре­ чие с властью, сделавшей ставку на инди­ видуализацию землевладения и форсиро­ ванное развитие капиталистических отношений, - вот образ, который форми­ руют работы этих историков. Проведенные нами исследования15 подтверждают ре­ шающую роль крестьянского «мира» в об­ щенациональном кризисе, развернувшемся в России в начале XX в. и надолго опреде­ лившем ее судьбу. Мощное аграрное движение 1905- 1906 гг., одним из главнейших очагов кото­ рого был густозаселенный, малоземельный общинно-помещичий Центрально-Земле­ дельческий район, развеяло иллюзии вер­ ховной власти относительно уникальных охранительных возможностей общины. Примеры аграрного экстремизма 1905— 1907 гг. предоставляют достаточный матери­ алдля ответа на вопрос: какова роль общины, сельского общества и его управленческих структур вкрестьянском движении? Советская историографическая тра­ диция, категорически отказываясь от упот­ ребления определения «аграрные беспо­ рядки», рассматривала все формы крестьянского движения в общем контек­ сте освободительного процесса и называла их «революционными выступлениями», явно завышая степень роста «классового самосознания масс». Архивные источники, привлеченные нами для анализа проблемы «Крестьянская поземельная община в условиях револю­ ции», позволяют уверенно констатировать: антирежимные настроения в крестьянской среде почти абсолютно отсутствовали. Критика существующих порядков со сто­ роны общинников всегда предельно локали­ зована и персонифицирована. Безраздельно господствует восприятие монархической го­ сударственности в качестве единственно мыслимой и единственно соответствующей православной вере и общинным традициям формы правления: «Что Царь, что Бог - все равно: Царь на земле, а Бог на небе». Впрочем, монархизм русского крестьянина так же примитивен, как примитивны, по­ верхностны его полуязыческие религиоз­ ные верования. Не стержень мировоззре­ ния, не освященная глубоким и чистым чувством Вера, а дань обычаю, сила при­ вычки, сон разума - таковы монархизм и религиозность русского землепашца. Крестьянство было готово не изме­ нять сложившуюся систему общинного землевладения, а, сохраняя эту систему, снижать «факторы риска» созданием не­ достающего запаса прочности, который гарантировал бы выживание и давал бы надежду на расширение производства. Та­ ким «запасом прочности» для крестьян гус­ тозаселенного, малоземельного старопахот­ ного центра страны было существенное приращение земельного фонда их сельских обществ за счетчастновладельческих земель. Неудачная война, переброска кадро­ вых частей на фронт, прикованность вни­ мания полиции к городам и железным до­ рогам, дезорганизация власти масштабным оппозиционным движением - все это соз­ давало ситуацию, наиболее удобную для удара по «ахиллесовой пяте» российской деревни - помещичьему землевладению, этому архипелагу частной собственности в