УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ ВЫПУСК 8

но выдают. По пути в церковь для венчания жених хотел сбе­ жать, юркнув в подворотню, но оттуда его, перепачканного грязью, похожего на борова, извлекли за ноги. И благо бы не­ веста не нравилась, или не хотел бы жениться. Нет, он «влюб­ лен», желает «супружеской жизни», но только очень робеет. «Мне конфузно, право, это очень конфузно», — бормочет же­ них. Его привезли в церковь в мешке, куда залез он по соб­ ственному желанию. Он даже благодарит своих «благодете­ лей» за принятие столь решительных мер: «Очень, очень я вам благодарен, господа, потому что так влюблен и желаю женить­ ся, что не умею описать; и чувствую, что вы доставляете мне счастье, а то убежал бы; что хорошего? — век жалел бы!» (т. XII, 387). Во время венчания от волнения он вместо неве­ сты поцеловал чиновника, чем привел зрителей в веселое на­ строение, а невесту — в конфуз. Нетрудно заметить, что и скромность, и стыдливость Кузь­ мы Фомича во многом идут от Шпоньки. Последний тоже наедине с барышней так оробел, что за время свидания мог произнести лишь одну фразу: «Летом очень много мух, суда­ рыня!» Предложение тетушки жениться так перепугало Ивана Федоровича, что он воскликнул: «Как, тетушка!.. Нет-с, тетуш­ ка, сделайте милость... Вы совершенно в стыд меня приводи­ те... я еще никогда не был женат... Я совершенно не знаю, что с нею делать!» 1После разговора с тетушкой он ходил, как оглушенный. И ночью ему снилась всякая чертовщина, жены преследовали его, как зайца на угоне. Но между героями Гоголя и Чернышевского имеется и су­ щественная разница. Иван Федорович немногословен, а если он в чрезвычайном волнении попытался и выразить весь ужас перед предстоящей женитьбой, то говорит короткими, отры­ вистыми фразами, логически мало связанными между собою. Кузьма Фомич, напротив, очень велеречив, он любит настав­ лять на стезю нравственности, прибегая иногда к маскировке, обману. В нем уже обозначались черты Иудушки Головлева. Если бы человек попал в зависимость к нему и вынужден был бы слушать его поучения, то перед ним померкли бы все ра­ дости жизни. К счастью, Лизавета Сергеевна и Саша могли вести себя с ним независимо, и его поведение настроило их на веселый лад. Их ироническое, можно сказать 'издевательское отношение к Остапенко вполне оправдано. Его супруга от­ кровенно говорит: «Да как над таким дураком не смеяться! Прибью я тебя, старый осел» (т. XII, 376). Кузьма Фомич настолько погрузился в свои добродетели, так обеспокоен спасением людей от безнравственных поступ­ ков, что стал, по существу, паразитом, живущим за счет же­ 1 Н. В. Гоголь , Соч. в 6 томах, М., ГИХЛ, т. 1, 1950, стр. 203. 162