УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ ВЫПУСК 8

II Критика фальшивой морали, проповедующей аскетизм ir зовущей к умерщвлению плотских желаний человека, дана в главе «Обидчивый пуританин». Центральное место в ней зани­ мает образ Кузьмы Фомича Остапенко. Автор называет его просто безграмотным европейцем. Пуританином его прозвали за распространение показной фальшивой нравственности. Своей проповедью добродетельного образа жизни Остапенко, как ржавчина железо, точит всех окружающих. Особенно ще­ петилен он в эротических вопросах. В сближении с женщиной Кузьма Фомич видит что-то позорное, унизительное для муж­ чины, хотя внешне он довольно любезен с женским полом. «В обращении с вашим полом, — говорит он Лизавете Сер­ геевне, — всегда был скромен от юности моея». Но это была такая скромность, которая довела до отчаяния его жену Ма­ рию Петровну. В статье «Собрание чудес» Чернышевский указывал, что ■педанты, претендующие на идеальное представление о высо­ ких добродетелях, к каким способен человек, «имеют слишком грязное понятие о людях, которых видят в действительной жизни». Они хотят держать человека в чистоте лишь потому, что он, по их мнению, «слишком падок на грязь: они вообра­ жают его зловонным животным и оттого льют на него целыми ушатами экс-букет своих нравственных речей» (т. VII, 445). Этот педантизм, платонизм или «идеальную сентименталь­ ность» с предельной полнотой воплотил в себе Остапенко. Он подозревает в женщине врожденную склонность к «запретно­ му плоду» и потому так тщательно оберегает Сашу. В его представлении все люди «недобродетельны». Он нападает на Гоголя за то, что тот вывел его якобы в образе Шпоньки и тем самым наклеветал на него, то есть добродетель выставил «под видом насмешки»-. Основываясь на авторитетном суждении «Московских ве­ домостей», Кузьма Фомич провозгласил и Жорж-Занд без­ нравственной женщиной. И дядю своего, которого он подозре­ вает в передаче Гоголю сведений о его женитьбе, тоже счи­ тает недобросовестным человеком, только на другой манер: «рюмочки придерживался, а с рюмочкой и все дурное» (т. XII, 359). Центральным эпизодом в жизни Остапенко является его женитьба. У Гоголя, как известно, Иван Федорович Шпонька смертельно перепугался при одном упоминании тетушки о не­ весте, а Подколесин сбежал из-под венца, но ведь свадьба-то состоялась, как справедливо указывает Мария Петровна. «Добродетельный» Кузьма Фомич думает только о себе, как неисправимый эгоист. Он даже не считал нужным узнать у невесты, добровольно она идет за него замуж или ее насиль- il Ученые записки, выи. 8-й 161